[…]
Основанное на таком понимании прекрасного искусство оценивается по тому же принципу, что и прочие явления. Истинная ценность художественных произведений, по мнению Сковороды, состоит в том же, в чем и ценность жизненных явлений: «Опера, книга, песня и жизнь не от долготы, но от благолепия и доброты цену свою получают». И к песне, и к жизни он подходит с единым критерием. Этим общим критерием оценки их достоинств является доброта:
Не красна долготою, но красна добротою, Как песнь, так и жизнь.
Искусство состоит не столько в наслаждении внешностью, сколько в наслаядении от интеллектуального созерцания истины и добра, поэтому важным признаком настоящего искусства является чувство любви: «Искусство во всех священных инструментов тайнах не стоит полушки без любви».
Понимание искусства у Сковороды закономерно вытекает из теории сродности. Ничто не требует такой внутренней свободы, как искусство, ибо несродность убивает художество. Те «безминервные служители муз», о которых с презрением говорит философ, и несчастны тем, что пренебрегли собственной природой и свойственными им природными склонностями. Для живописи и для музыки, как и для всякого другого искусства, нужно родиться. Что касается обучения и искусства, то они способны только совершенствовать природные способности. При отсутствии природной склонности никакое обучение не принесет желанных и ожидаемых результатов.
28
Искусство, которое достигается с помощью обучения, состоит не в отрицании природы, а в усовершенствовании природных способностей. Сковорода разделяет известное мнение о том, что искусство совершенствует природу. Искусство является категорией, характеризующей совершенство и законченность любой вещи и любого действия в соответствии с определенными природой границами. Именно природная склонность побуждает человека к частым упражнениям, к накоплению опыта, являющегося основой знания, привычки и искусства. Без этого, утверждает философ, не было бы ни науки, ни искусства, ни результативной практической деятельности. Поэтому необходимо познать прежде всего не то, что достигается мастерством, а то, что делает возможным само мастерство, например ритм и темп в музыке, рисунок, симметрию, пропорцию в живописи и т. п. «На искусной живописи картину,— пишет он,— смотреть всякому мило, но в пиктуре (картине, — Авт.) один тот охотник, кто любит день и ночь погружать мысли свои в мысли ее, примечая пропорцию рисуя и подражая натуре».
Определяя искусство с точки зрения «сродного труда», Сковорода делает вывод, что наслаждение настоящему художнику приносит не слава, а процесс самого труда над произведением, который слаще самой славы. А это значит, что условием наслаждения трудом является соответствие требованиям природы и что во всех науках как и в художествах, «плодом является правильная практика», основанная на самопознании природных наклонностей.
Главной функцией поэзии для Сковороды остается как раз морально-дидактическая, слишком низко ставит он функцию развлекательную. Вот почему он скептически высказывается по поводу того, возможно ли чтением стихов избежать скуки. Сковорода пишет: «Какое... безумие требовать этого от поэтов, минуя бога! Если бог повсюду, если он присутствует и в этом черепке (при этом я поднял черепок с земли), если он всегда есть… то для чего ты ищешь ограды в других местах, а не в себе самом? Ведь ты являешься самым лучшим из всех творений».
Искусство должно служить делу самопознания челове-
29
ка. Если
же искусство теряет эту цель и превращается в самоцель, то оно теряет все. Пока
египтяне в образе сфинкса, «будто бы во множестве зеркал», находили знание о
себе, было хорошо, но потомки их отбросили это, и «остались одни художества с физическими
волшебствами и суеверием. Монумент, напоенный всеполезнейшим для каждого советом, обратился в кумир, уста
имущий и не говорящий, а только улицы украшающий, и будто источник в лужу
отродился»[1].
Искусство всегда символично в том отношении, что между
знаком и значением лежит художественный образ. Для Сковороды этот символизм
приобретает универсальное значение.
И его философия становится в определенном отношении
разработкой принципов моралистического толкования образов мира, данного в
ощущениях, и мира, сотворенного фантазией.
Философское мышление Г. Сковороды синтетично в своей основе.
Его специфика в значительной мере находится в зависимости не только от
содержания идей, развиваемых философом, но и от формы и стиля, избранных им.
Его философские произведения представляют интерес не только с точки зрения
«чистого содержания», но и со стороны формы, в секретах которой немалая часть и
секретов самого содержания его философии. Раскрытие этой диалектической связи
между определенными идеями и формой, выявляющей их, представляет важное условие
для познания философского творчества Сковороды. Форма его сочинений не была
случайной, она органически связана со спецификой идейного содержания, не
поддающегося полному познанию без учета этой формы. Характерной особенностью
мировосприятия, а значит, и творчества Сковороды является соединение
философского мышления с элементами эмоционально-образного восприятия мира.
Стиль философского мышления Сковороды нельзя понять, не
принимая во внимание то, что в его произведениях важнейшую функцию играют
эмблемы и символы, определяющие специфику его аллегоризма.
На пути формулирования того или иного философского понятия у
Сковороды каждый раз возникает образ, стано-
30
вящийся
отправной точкой развития мысли. Этот прием был разработан в старых риториках,
придававших важное значение примерам. Сковорода отталкивается от конкретного:
образа, рассказа, случая, примера, подвергая его рационалистической обработке,
а отсюда делает важный шаг к жанру свободного публицистического размышления,
вдохновляемого субъективным пафосом. Он не дает повествовательным элементам
развиться в конкретно-чувственную картину, а подчиняет их своим
абстрактно-философским идеям. Этот путь мог бы быть чрезвычайно плодотворным,
если бы писатель-философ сумел полностью освободиться от
религиозно-мистического мировосприятия.
Своими произведениями Сковорода словно стремится вернуть
былую славу синкретической форме литературы, остававшейся долгое время
единственной формой идеологии. Он отказался от форм изложения, господствовавших
в хорошо известных ему лекционных курсах по философии, избрав форму свободного
философствования, базирующегося на органическом соединении художественного
миросозерцания и рационалистического мышления. Он прибегает к широкому
приобщению материалов Библии, мифов, легенд, пересказов, сказок и т. п. не от
недостатка знаний, а вследствие его принадлежности к типу сознания, способного
только так воспринимать и отображать действительность.
Не раз заявляя, что у истины простая речь, Сковорода все же
в своих сочинениях отказывается от простоты, отдавая преимущество «фигурным
высказываниям», то есть таким, смысл которых отличен от значения слов, их
составляющих. Фигуры он считает аллегорией и творчеством, делающими невидимое и
вечное с помощью внешнего воплощения в слове, образе, притче ощутимым и
видимым, а тем самым и поучительным средством, помогающим человеку распознавать
и в самом себе вечное и надежное.
Люди, обладающие даром создавать фигуры, символы, и являются, по его мнению, настоящими
поэтами-творцами и пророкамп. Этот факт
отождествления поэта с пророком, оповещающим о боге и божьих истинах, очень
характерен для мировоззрения Сковороды.
Сковорода обрабатывает сравнительно незначительное количество идей, стремясь осмыслить их с помощью