22[1]
что Нила должен играть я, давно ужен не оставляют меня в покое. Теперь, когда начались репетиции и я занят mise en scène, я особенно слежу за этой ролью. Я понимаю, что Нил важен для пьесы, понимаю, что трудно играть положительное лицо, ноя не вижу, как я без внешнего перевоплощения, без резких линий,без яркой характерности, почти со своим лицом и данными, превращусь в бытовое лицо. У меня нет этого тона. Правда, я играл разных мужичков в пьесах Шпажинского, но ведь это было представление, а не жизнь. У Горького нельзя представлять, надо жить… сохранив черточки своего быта, Нил в то же время умен, многое знает, многое читал, он силен и убежден. Боюсь, что он выйдет у меня переодетым Константином Сергеевичем, а не Нилом. Певчего Тетерева мне играть гораздо легче, так как его характерность ярче, грубее; тут мне легче отойти от самого себя. Пока я нахожусь в запасе и буду играть в том случае, если роли Нила или тетерева не удадутся одному из их теперешних исполнителей и, конечно. Если одна из этих ролей удастся и мне.
Вообще предстоит много волнений с пьесой Алексея Максимовича. Всем хочется играть в ней, и публика ждет и требует, чтоб мы оставили ее лучшими силами. Между тем не все актеры, к которым публика привыкла и которым доверяет, могу играть в этой пьесе. Может случиться, что Баранов в роли певчего, например, забьет всех нас. Вот почему мы устроили двойной состав исполнителей. Оба состава репетируют по одной и той же mise en scène. Один состав работает под руководством калужского, другой — Тихомирова. На днях будем смотреть оба состава, выберем лучшее и тогда окончательно определим основной состав. И тут могут быть замены отдельных ролей. Жена жаждет играть Полю, но, боюсь, не стара ли она для нее… То же и со мной. Если бы дело не обошлось без старых исполнителей, я буду умолять задержать пьесу до будущего года, но не показывать ее публики с каким-нибудь изъяном в исполнении. По-моему, было бы преступлением перед Алексеем Максимовичем, который доверил нам свой первый опыт…
Что-то будет?»[2].
Все сказанное в этом письме Станиславского чрезвычайно существенно. Прежде всего — разгадка новизны, которой требует автор.
Станиславский, находя, что не все актеры МХТ могут играть в этой пьесе, хочет, чтобы новые роли заставили бы его и его товарищей обратиться не назад (не к Шпажинскому и не к малому театру, как он будет говорить потом) а вперед, к некоему новому качеству искусства их театра.
Он ищет для того прежде всего новых людей — в труппе, а еще энергичней — среди учеников. Немирович-Данченко, который будет в пору репетиций следующей пьесы Горького заботиться о