Пьер ШЕНО

подлецу все к лицу

Действующие лица

Франсуа Дюмулен

Катрин Дюмулен — его жена

Бетти — его бывшая жена

Барбара — любовница Франсуа

Мари-Пьер — подружка Франсуа

Поль Ружмон — друг Франсуа

Эвлин Ружмон — его жена

Декорации

Мы находимся в роскошных апартаментах Дюмуленов. Они располагаются в нижнем этаже прекрасного дома в Нейи. На заднем плане двустворчатая застекленная дверь, ведущая в столовую, обустроенную на окруженной садом террасе. Со стороны двора начинается коридор, ведущий в кабинет Франсуа и другие помещения. С той же стороно, но ближе к авансцене — дверь за которой имеет место быть спальня Катрин и Франсуа. Со стороны сада, рядом с выходом в коридор — дверь на кухню. С той же стороны, но ближе к авансцене, дверь в прихожую. Богатая меблировка выполнена с большим вкусом. Поскольку Франсуа кораблестроитель, можно увидеть модели судов, а на стенах — гравюры парусников.

Первый акт

Звучат традиционные три удара, занавес поднимается, и пред нами предстают описанные выше декорации. Франсуа Дюмулен выходит из глубины сцены к самой рампе и обращается непосредственно к публике.

Франсуа. Добрый вечер; позвольте представиться, Франсуа Дюмулен… да, это я. Понимаю, это необычно, когда персонаж так выходин на авансцену и обращается прямо к зрителю… но я оказался вынужден. Заметьте, я не пытаюсь как-либо обравдаться, поскольку я достоин порицания и я это признаю, просто дальше меня закрутит интрига и у меня уже не будет времени для объяснений… и прежде чем вы вынесете вердикт, я хочу, чтобы вы ознакомились с делом во всех подробностях, поскольку это естественно и я прекрасно понимаю, что у меня нет причин гордиться тем, что я собираюсь сделать. Итак! (Вполголоса.) …Я собираюсь бросить жену. Да, чемоданы собраны, у меня билет на самолет и завтра в это же время я прибуду на Тангалуму, это райский остров в Австралии, где меня ждет новая жизнь. Нет! конечно же нет! я туда приеду не один! В моем возрасте люди просто так не бросают все без остатка, убегая из семьи. Нет; со мной едет очаровательное юное существо, с которой уже год нас связывает безумная страсть. Ее зовут Мари-Пьер Денуэт, ей двадцать семь… Да-да, знаю, это неразумно. Нет, жена ничего не знает. Но уверяю вас, я пробовал признаться раз двадцать, даже больше. «Катрин! Катрин, слушай, я принял крайне важное решение. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное… В шкафу завелась моль, нужно положить нафталин». Вот так вот! Ну, то есть, я просто не осмеливаюсь… вот так смотреть прямо в глаза женщине, которую, в сущности не в чем упрекнуть, и сказать: «Катрин! Я решил навсегда уйти, чтобы построить новую жизнь с молодой женщиной двадцати семи лет». Нет, на это у меня недостает смелости. И главное, мне ужасно не хочется выяснять отношения. Но! — скажете вы, — почему? Почему? Действительно, вроде бы нетрудно объясниться. Мы с Катрин женаты двадцать лет. У нас есть дочь Вероника, и какое-то время мы были очень счастливы вместе. Но мало-помалу огонь страсти стал уступать место, тому, что называют нежностью, а затем нежность уступила место снисходительному пониманию, а понимание перосло в благодушное равнодушие… (Изображает жестом «благодушное равнодушие».) Вот скажите мне, если не трудно, где тот ключевой момент, тот миг, когда вдруг эта любовь, которая взмыла на недосягаемую вышину, вдруг стала пикировать, чтобы в конце концов стать тем, чем является сейчас: комком земли. Ну ладно, я знаю, когда это началось: лет десять назад, когда в один прекрасный зимний вечер Катрин достала свою сумку с вязанием. Всем хорошо известно это казалось бы безобидное занятие, ‘этот хоровод клубков шерсти, из которого возникают бесконечные свитера и шарфы, сопровождаемые восторженными восклицаниями: «Как! Ты сама это связала! — Да! да! да! — Это просто восхитительно!» А кто-то заметит, что это несложно, надо только трижды намотать нить на левую спицу, а затем вытягивать каждую третью петлю правой спицей, чтобы получить этот восхитительный рисунок, вызывающий удивленные аханья со всех сторон. Короче, я убежден, все изменилось именно в тот вечер. Верно и то, что существуют женщины, умеющие совмещать любовь и вязание, но не Катрин, эта — сделала свой выбор. Более того, она это даже не скрывала. Часто она говорила: больше всего я люблю сидеть в своей комнате перед телевизором и спокойно вязать. Вот так вот. Ей хотелось спокойной жизни рядом с мужчиной, который не создан для этого. Как бы то ни было, что касается меня, мое решение созрело. Между прочим, я выбрал не самый удачный день для того чтобы уйти: сегодня у меня день рождения. Да, это тяжелый удар. Я совершенно забыл, что сегодня меня стукнет… (Кашляет.) …лет… Скажете, это еще не старость. Да, это так. Однако мне уже нельзя терять ни секунды. Короче, я объяснил, почему я уезжаю с этой очаровательной девушкой, которая, надеюсь, не умеет вязать! …Хотя бы первое время. (Уходит.)

Некоторое время сцена пуста. Звонит телефон.

Появляется Катрин Дюмулен. На ней вечернее платье, в руках цветочная ваза, которую она ставит на столик. Смотрит на наручные часы и снимает трубку.

Катрин. Алло! Ах! Замечательно! Торт готов… да, конечно со свечками, сколько? Ах! Нет, не восемьдесят! Шестьдесят! Да.

Надпись? Да: «С днем рождения, мой Франсуа…» розовым сахаром… на фоне сердца… Очень хорошо.

Слышен звонок.

Ой! Прошу прощения, звонят в дверь. Я быстро. (Кладет трубку рядом с телефоном и уходит.)

Почти сразу возвращается. Следом — женщина старше Катрин, но выглядит превосходно. На ней также вечернее платье. В руке подарочный пакет. Катрин жестом приглашает ее сесть.

Вы извините, Бетти, у меня разговор с кондитером. Алло! Да! Как? Кремом? Да, разумеется, кремовая горка, мне нравится… Вы сможете доставить его за час до?.. Превосходно… Спасибо, до свидания. (Кладет трубку.)

Бетти. Франсуа еще не вернулся?

Катрин. Нет, еще рано.

Бетти. Он не знает, что вы устроили застолье к празднику?

Катрин. И какое застолье! Нет, он звонил днем, но я ему ничего не сказала. Хочу сделать сюрприз. Я звонила Эвлин и Полю, они придут.

Бетти. Отлично. А не боитесь, что он будет не совсем доволен? Он ненавидит все эти поздравления с днем рождения.

Катрин. Один раз можно! Не каждый день тебе исполняется шестьдесят лет. Он задержится, сегодня суббота.

Бетти. Ах да, сейчас же уик-энд!

Катрин. Да, уик-энд.

Бетти. Я знаю, в этот день с ним невозможно связаться даже по телефону. Небольшая дружеская вечеринка. Замечательная идея, особенно в таком возрасте, пора ему уже становиться на ноги. Всю последнюю неделю он какой-то хмурый. Он принимает эти витамины?

Катрин. Когда он дома, принимает.

Бетти. А когда вне дома — забывает. А как у него с печенью, лучше?

Катрин. Вроде, да.

Бетти. Ему нужно внимательней следить за этим, а то я слышала, как вы заказывали торт с кремом, думаю, это неразумно. Вспомните, год назад он слег на два дня.

Катрин. Он может не есть.

Бетти. Этот сладкоежка?.. Он что, стал иначе относиться к еде?

Катрин. Послушайте, Бетти, я не разбираюсь в лекарствах, это вы знаете, что такое витамины и правильное питание. И вообще, я вас уже просила, прекратите ухаживать за Франсуа, как за ребенком, вы ему не мамочка!

Бетти. Нет, слава богу! Но я его очень хорошо знаю! Не нужно жить с мужчиной тринадцать лет, чтобы знать его слабости.

Катрин. Бетти! Вы все время забываете, что я за ним замужем двадцать лет… а это на семь лет дольше, чем вы.

Бетти. Двадцать лет! Уже!

Катрин. Да, Веронике через три дня двадцать.

Бетти. Так она майская?

Катрин. Да, вспомните, я забеременела в августе.

Бетти. Да, точно; когда Франсуа мне об этом сказал, была осень. Помню очень даже хорошо; земля под ногами была устрана опавшими листьями. Он вдруг остановился, внимательно взглянул на меня: «Бетти! Мне нужно тебе сказать кое-что; у меня будет ребенок. В тот момент это оказалось для меня так неожиданно, как будто он сообщил мне, что я беременна.

Катрин. А беременна была я, я тогда еще заболела!

Бетти. Я плакала полтора месяца подряд.

Катрин. Франсуа пришлось прикрыть грех, я была незамужняя и…

Бетти. Вы были девственницей?

Катрин. Я этого не сказала, мне было уже двадцать пять. Но у меня никого не было, а тут — ребенок. Франсуа сделал то, что был должен сделать.

Бетти. Увы, жизнь не дала мне этой радости.

Катрин. Да ладно, Бетти, бесмысленно копаться в прошлом. Вы прекрасно знаете, как часто мы это обсуждаем, и заканчивается это всегда одним и тем же.

Вместе. Такова жизнь.

Катрин. А то, что у вас с Франсуа сохранились дружеские отношения, не так уж и плохо.

Бетти. Благодаря вам.

Катрин. По нему казалось, он огорчен тем, что полоностью исчезает возможность общаться с вами. Сейчас так здорово иметь в вашем лице подругу, которая живет совсем рядом. Вот только пожалуйста следите за тем, чтобы не было как на днях, когда вы рассказали своим клиентам, что Франсуа трудно долго стоять, от этого, понимаешь ли, отекают ноги.

Бетти. Но у него действительно отекают ноги.

Катрин. У него действительно отекают ноги, но зачем об этом всем рассказывать?

Бетти (оскорбленно) Замечательно, больше я не скажу ни слова.

Катрин. Бетти! Не обижайтесь, мы обожаем вас, вы отлично это знаете. Посмотрите-ка, что я приготовила.

Бетти открывает дверь в столовую.

Бетти (открывает дверь в столовую). О! Какой стол!

Катрин. Не правда ли?

Бетти. Восхитительно! Как здорово вы все сделали! Сколько труда!

Катрин. Не стоит преувеличивать. Покупки сделала уборщица, лосося и морепродукты доставили уже разделанными. А я только сервировала. Видите, все у меня готово. Присаживайтесь. (Вынимает из сумки вязание.)

Бетти. О! Какая прелесть, я и не знала.

Катрин. Это все несложно, вы начинаете мне льстить и…

Звонок.

Это Эвлин и Поль; не откроете?

Бетти. В кои веки пришли вовремя.

Как только уходит Бетти, Катрин принимается за вязание. Из прихожей слышны женские голоса, наконец Бетти возвращается в комнату, за ней следует очаровательная девушка.

Катрин! Эта девушка спрашивает вас…

Катрин. Что? Меня? Слушаю, мадам.

Барбара. Мадемуазель!

Катрин (встает). Прошу, мадемуазель.

Девушка ведет себя довольно скромно, она взволнованна, более того, она выглядит чем-то потрясенной.

Барбара. Простите. Правду сказать, мне очень неудобно. Да, я знаю, можно было позвонить, только я подумала, что меня могут неправильно понять. А если бы я отправила письмо, это было бы слишком похоже на донос. Поэтому я решила, что лучше прийти. Ну и главное, иначе меня можно было бы счесть трусихой, как вы считаете?

Катрин и Бетти озадаченно переглядываются.

Катрин. Вы не ошиблись адресом?

Барбара. Вы мадам Дюмулен?

Катрин. Да, я мадам Дюмулен, но я плохо понимаю, о чем вы говорите… объясните.

Барбара. Я это и пытаюсь сделать, мадам, только это нелегко. Это действительно очень деликатно, мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

Бетти (вставая). О! я поняла.

Катриин. Нет, Бетти, останьтесь! Видите ли, мадемуазель, у меня нет от нее секретов. Это первая жена моего мужа, и…

Барбара. Как!

Катрин. Это первая жена моего мужа.

Бетти. Да.

Катрин. Но, мадемуазель, что все это значит?

Барбара. Простите, но, понимаете, последнее время я репетировала это ежедневно.

Катрин. Послушайте, мадемуазель, я не знаю ничего о том, с чем вы пришли, но при ней можете говорить о сколь угодно конфиденциальных материях, как если бы это был член семьи.

Бетти. Спасибо, Катрин.

Катрин. Итак, мы слушаем.

Барбара. Ну, как знаете.

Катрин. Ну! О чем речь?

Барбара. О вашем муже.

Катрин. Франсуа? С ним что-то случилось?

Барбара (еле сдерживая слезы). Он… он… он изменил мне. (Падает на канапе, захлебываясь в рыданиях.)

Катрин и Бетти ошеломленно переглядываются.

Да, знаю, мне не надо было приходить, но я не знала, что еще можно сделать, понимаете, я совершенно растерялась.

Катрин. Простите, простите, что вы такое говорите?

Барбара. Да, мадам, он мне изменил…

Катрин. Я действительно ничего не понимааю.

Барбара. …и, видите ли, мадам, это невыносимо. О нет, я никогда не смогу это выдержать. О! Мерзавец!

Катрин. Мадемуазель, да кто вы такая в конце концов?

Барбара. Я Барбара Перес.

Катрин. А, так это вы?

Бетти. Как? Вы ее знаете?

Катрин. Да, Барбара Перес — любовница Франсуа, по-моему, это у них тянется десять лет, так ведь?

Барбара. Да, десять лет… в этом году — десятилетие, на следующей неделе мы собирались отмечать эту дату.

Бетти. Я ничего не знала!

Катрин. Вы уж простите меня Бетти, но я не обязана сообщать вам буквально обо всем, что у меня происходит… Действительно, я знала о существовании мадемуазель, но не подавала виду.

Бетти. И как давно вы об этом узнали?

Катрин. Да с самого начала. Франсуа совершенно не умеет обманывать и долго что-нибудь скрываать ему никогда не удаетсяя. Вдруг начинает что-то мямлить, принимает таинственный вид, мне не понадобилось много времени, чтобы все понять. Признаюсь, первое время я ужасно страдала. Знаете, каково это с непривычки. Ну а с течением времени я поняла, что Франсуа вовсе не собирается уходить от меня….

Барбара (плачет). И-и! И-и!

Катрин. …так что постепенно мне стало на все это наплевать.

Барбара (плачет). О-о…

Катрин. Ну а поскольку я по жизни не выношу сложностей, то махнула на это рукой.

Бетти. И вы не пытались узнать, кто это?

Катрин. А! Ну да, поначалу мне было любопытно, что это за Барбара, которая пишет столь трогательные письма.

Барбара. Вы читали мои письма?

Катрин. Трудно было удержаться, он постоянно их терял.

Барбара. Ну что за беспечность!

Катрин. Это вы о ком! А, да! Они были весьма трогательные.

Барбара (смущенно). О! Правда?

Катрин. А! Да, скажу я вам, у вас вполне оригинальный стиль. И, признаюсь, мне даже льстит, что моему мужу пишут такие письма. Сказать по правде, когда живешь с кем-то, к нему так привыкаешь, что перестаешь его видеть. А своими письмами вы заново открывали мне моего мужа, я узнала, как его воспринимают со стороны.

Барбара. Мне как-то неловко это слушать.

Катрин. Почему? Вам кажется, что я кривлю душой.

Барбара. Вы меня удивляете, признаюсь, я на вашем месте говорила со мной совсем иначе.

Катрин. Просто я следую логике. Было бы глупо устраивать вам сцену сейчас, после того как десять лет знала о вашем существовании.

Барбара. Франсуа мне говорил.

Катрин. Что именно?

Барбара. Что вы замечательная женщина.

Катрин. Что ж, это очень приятно.

Барбара. И вообще вы такая дружелюбная.

Катрин. В результате нашего знакомства?

Барбара. Нет, я наблюдала за вами, как вы общаетесь, когда ходите за покупками.

Катрин. А что, вы тоже живете рядом?

Барбара. В двух шагах, прямо над почтой. Десять лет назад Франсуа нашел там для меня двушку.

Катрин. Ага! Поняла, где это.

Барбара. Так удобней.

Катрин. Да, я должна была догадаться, он точно то же самое сделал, когда еще был женат на Бетти.

Барбара. Ах!

Бетти. В отличие от меня. Мне, чтобы все понять понадобилось два года.

Катрин. Мы были так осторожны! Так, ладно, мадемуазель, расскажите-ка все, похоже, это волнительно…

Барбара. О! Мадам, это так тяжело, мне не нужно было приходить.

Катрин. Возможно, но теперь уже поздно, вы пришли. Итак?

Барбара. Я была в таком состоянии, готова была наложить на себя руки, мадам, да, почти; целую неделю мне кусок не лезет в горло, не могу заснуть, о! Это невыносимо! (Рыдает.)

Катрин. Ну-ну, успокойтесь.

Барбара. Я так больше не могу! Я покончу с собой, у меня есть револьвер, если хотите знать!

Катрин. Бедняжка, это не лучшее решение, револьвер может дать осечку.

Барбара. Хорошо, я наглотаюсь снотворного.

Катрин. А вы уверены, что он вам изменяет?

Барбара (воинственно). Я уверена в этом. У меня есть доказательства. На протяжении месяца, чем дальше, тем больше, возникало помех для наших встреч. Едва придет, ему уже куда-то нужно, приходил позже, не оставался — в конце концов, вы знаете, что это значит, женщина такие вещи чувствует.

Катрин и Бетти. О да! Да!

Барбара. Возможно, вы в курсе, все эти десять лет у нас была традиция каждую субботу ужинать вместе. И вот уже целый месяц он ни разу не пришел.

Катрин. Это и впрямь подозрительно.

Барбара. Более чем подозрительно. (Стыдливо бормочет.) Я даже наняла детектива.

Катрин. Простите?

Барбара. Я наняла детектива.

Катрин и Бетти. Детектива!

Барбара. Да, поймите, мне нужно было знать. Я не могла и дальше пребывать в неизвестности.

Катрин. И он добыл вам улики?

Барбара достает из кармана дождевика фотографию.

Барбара. Глядите. Вот она! Ее зовут Мари-Пьер Денуэт, ей двадцать семь, рост метр шестьдесят два, вот ее адрес, вот номер телефона, даты, время и место их свиданий.

Бетти (разглядывает фотографию). Двадцать семь лет, с этим не повоюешь.

Катрин. Как думаете, она натуральная блондинка?

Бетти. Не уверена… Но хороша!

Барбара. Да она уродина.

Катрин. О нет, внешность стандартная, но никак не уродливая.

Барбара. Ну как же, вы только посмотрите на этот нос!

Катрин. Возможно, но глаза красивые, чувственные губы. И вообще Франсуа всегда влюблялся исключительно в красавиц.

Бетти и Катрин хохочут.

Бетти. Да, это точно.

Барбара. Ладно, но на фото не видны ноги.

Катрин. А, так вы ее видели?

Барбара. Да, не смогла удержаться от искушения увидеть ее, подкараулила ее у подъезда. Видели бы вы ее ноги! Да и все остальное! Ах! Нет, я еще поняла бы, если бы он изменил с необыкновенной женщиной, но это!

Катрин. Ваш детектив сказал вам, что она влюблена в Франсуа?

Барбара. Но мадам, она сумасшедная, совершенно безумная, — и он-то в любом случае должен это знать. И затем мсье Сильвен, детектив, занимается этим тридцать лет… он способен разглядеть, что происходит.

Катрин. И он разглядел, что происходит.

Барбара. Да, причем повторил это несколько раз с полной убежденностью; он сказал: «На вашем месте я бы открыл глаза, потому что что-то происходит».

Катрин. Что-то происходит. И что?

Барбара. Он еще не знает, но ничего, скоро мы все узнаем, согласно мсье Сильвену, ваш муж не выдержит всего этого больше недели.

Катрин. Что-то мне не верится во все это.

Барбара. Почему?

Катрин. Я плохо представляю себе подружку Франсуа.

Барбара. Да потому что ей нужны только его деньги.

Катрин. С чего вы это взяли?

Барбара. Из соображений здравого смысла, мадам, согласимся, Франсуа все еще красавец, и при этом не пропускает ни одной киски, даже дурнушки!

Бетти. Думаю, перед ним не устаят даже совсем юные девочки… Вообще, если бы мне сейчас было двадцать семь, я бы вполне повелась на Франсуа.

Катрин. Да и я в конце концов не устояла бы… он рослый, идеального телосложения, лишнего веса — ни грамма!

Барбара. Животик там намечается.

Катрин. Какой еще животик. Ничего подобного.

Барбара. Ах нет, уверяю! Как давно вы видели его голым?

Катрин (пытается вспомнить) Сейчас… скажу… о! должно быть во время последнего отпуска.

Барбара. Так вот, за это время у него наметились складки.

Бетти. Говорила я вам, нужно следить за питанием.

Барбара. Это необходимо, иначе лет через десять его совершенно разнесет.

Бетти. Да.

Катрин. Действительно! Спасибо, что сказали, надо обратить на это внимание.

Барбара. Да! Конечно надо.

Катрин. Давайте вернемся к этой девице. Говорите, что ей нужны его деньги.

Барбара. Она буквально наслала на него чары! Да мадам, очаровала в буквальном смысле. (Разражается рыданиями.)

Катрин и Бетти подсаживаются к ней с обеих сторон, как бы утешая. Медленно уменьшается свет, три женщины остаются в бледном пятне почти погасшего прожектора. Франсуа выходит на авансцену и снова адресуется к зрителям.

Франсуа. Да, знаю, я ни словом не упомянул ни Бетти, ни Барбару; мне подумалось, что вас это не заинтересует. Но теперь, когда вы уже знаете об их существовании, я уже обязан объяснить вам, что все, что они обо мне понарассказывали, отчасти соответствует действительности. Итак, начнем с Бетти; это были 60-е годы прошлого века, мне было всего двадцать пять, я было совершенно жалок. Она, ну да, была повзрослее, но пока мы молоды, такие вещи не принимаются в расчет. У нее были определенные средства, наследство от первого мужа, известного поставщика обуви и прочих резиновых изделий, огромное дело. Короче говоря, мы прожили вместе десять самых счастливых лет. Здесь я должен уточнить, что Бетти увлеклась вязанием задолго до того как мы встретились. Она была виртуозна! Могла вязать многоцветный узор не глядя на спицы. И уделяла этому многие часы. Ну а я — а что бы вы хотели? — в это время болтался по улицам и однажды наткнулся на Катрин. Заметьте, мне следовало быть осторожнее: она как раз купила пряжу. Но в тот момент я не обратил на это внимания, загипнотизированный ее красотой. Я шел за ней, она оглядывалась и улыбалась мне. Когда выяснилось, что она беременна, я развелся с Бетти и женился на Катрин. Совершенно обычное дело; оказавшись на моем месте, миллионы мужчин, если взглянуть правде в глаза, не проявили бы подобную порядочность. Мы с Катрин были счастливы целых десять лет, но однажды на перекрестке я «поцеловал в задницу» другую тачку. В ней я обнаружил Барбару. Это произошло практически перед ее домом, шел дождь, она предложила мне подняться к ней, чтобы составить полюбовное соглашение! Я ушел от нее в два часа ночи… Затем я нашел для нее жилье в двух кварталах отсюда, чтобы нам удобней было встречаться. Всей езды — от 12-го квартала до Нейи и обратно. Экономия бензина. Так продолжалась эта езда, пока в один ужасный день не произошла катастрофа! Я увидел, как она вытаскивает из-под своего стула — угадайте что! Нет, не вязание! Барбара — современная женщина! У нее была — вышивка! Момент истины. Рисунок на канве: Белоснежка и семь гномов.

Она нацепила на нос очки и — здравствуй, бабуля! Я чуть не заорал: «Нет!» — но было уже поздно кричать. В этот момент она уже была необратимо заражена вирусом. Так что вы должны легко понять, почему мы предпочитаем оказаться на улице, чем дома. Там же нужно как-то реагировать. Я не дождался седьмого гнома! Тут я не стал воевать, я сбежал. Если им вязание дороже любви, получается, они нанесли первый удар по мячу… бац! Первый камень полетел. (Уходит.)

Барбара. Ох! Объясните, для меня это слишком, я уже не выдерживаю. Понимаете, я не хочу вас обидеть, но Франсуа, — это все для меня! Ради него я отказала нескольким женихам, я пресекла поползновения других мужчин, потому для меня, пока в моей жизни был единственный владыка, другие ухажеры не существовали. Вот в чем суть моего несчастья. Поскольку, между нами, я получила от него вполне серьезные обещания.

Катрин. Он обещал развестись?

Барбара. Да, с самого начала, все время оттягивал, но клялся мне, что сделает это.

Катрин. Да, классический случай: казалось бы, этому ничто не мешает, но есть одна заковыка — как получить согласие и одобрение от законной жены? Совершеннь ясно, чего эти господа хотели бы. «Дорогая! Я, видишь ли, понял, что с течением времени наша жизнь стала не такой, как мы хотели, и мне кажется, чем дольше продолжается нашь союз, наше существование становится все более абсурдным, оно уже не удовлетворяет ни тебя, ни меня. Не лучше ли будет, если на следующщей неделе я подам на развод?» Тут мы, бедненькие, отвечаем: «Я согласна, где тут расписаться? Ты прав, конечно!» Вот чего они ждут. А на самом деле, скажу я вам, то, что этот тип услышал бы в ответ на подобную тираду, стало бы для него весьма забавным сюрпризом.

Барбара. Вы бы отказали?

Катрин. Но как!

Барбара. Да, но ведь эта тирада в мою пользу.

Катрин. Да, но я была беременна.

Барбара. Но я тоже была беременна.

Катрин. Только не говорите, что у вас ребенок!

Барбара. Мне нельзя рожать. К сожалению!

Бетти. О! какая жалость!

Катрин. Что за жалость?

Ну, то, что не может рожать, мне тоже так хотелось поняньчиться с ребеночком! А ведь у Франсуа был ребенок. Я вполне могла бы насладиться этим, когда Вероника была маленькой, но тогда об этом не могло быть и речи — мы были на ножах. Я к этому не имела доступа, а ведь если бы… о! Боже, как же мне хотелось поняньчить ребенка.

Катрин. Вот и чудно, теперь забудьте свои бабушкины грезы, ситация и так запутанная, если бы был еще один ребенок, она бы стала вообще неразрешимой. Итак, он с самого начала обещал вам, что разведется?

Барбара. Да, он мне повторял: «Обещаю сделать это, как только ребенок встанет на ноги».

Катрин. Это о каком ребенке шла речь?

Барбара. О Веронике.

Катрин. Ах Вероника? И и сколько лет будет ребенку, когда Франсуа наконец выполнит обещание?

Барбара. Ну, когда ей будет лет девять, десять.

Катрин (ее это забавляет) Вы присели бы. (Неторопливо растолковывает.) Ну что ж, представьте, что ребенку, о котором мы говорим, осталось три дня до двадцатилетия и в данный момент он пересекает Атлантику на яхте своего папаши.

Барбара. Веронике двадцать! О! Подлец!

Катрин. Приятно, что мне, после вашего неожиданного появления, тоже удалось вас удивить.

Барбара. О! Чудовище! Но теперь уж он не отвертится.

Катрин. Почему? Никто не запрещает.

Барбара. Запрещает, посмотрите на меня, как я жила… Как ждала дни и ночи напролет звонка, который так и не раздавался. Как сидела в одиночестве за ресторанным столиком охваченная ощущением брошенности — в последний момент он сообщил, что не придет. Что до путешествий, это те еще путешествия! Никогда не знаешь, поедем ли, куда едем и когда едем. Сколько раз я ждала как на иголках со сложенным чемоданом, вдруг звонок, Франсуа сообщает: «Мы не сможем сегодня поехать к твоей маме».

Катрин. Точно. Не та погода. Неблагоприятный прогноз погоды — поэтому к маме мы не едем. Притом что в Бретани круглый год дожди льют так, что будьте любезны.

Барбара. Совершенно верно, да еще всегда всё в последний момент.

Катрин. Форсмажор — гидрометцентр.

Барбара. Короче, моя жизнь была спложным адом. Потому что, поверьте, это невыносимо не иметь возможности быть с любимым мужчиной столько, сколько это тебе необходимо.

Катрин. Да, это так, я знаю, и мне приводилось во время секса я не сводить глаз с часовых стрелок.

Бетти. Весьма на то похоже, я бывала в ужасе, когда он приходил поздно.

Катрин. Чтобы вы понимали, мадемуазель, прежде чем стать законной женой, я тоже была любовницей.

Бетти. А вот у меня, сколько себя помню, мужчины были и не один, но только в законном браке.

Катрин. Ну, вы кое-что упустили в своей жизни. О! Конспирация придает всему этому определенную пикантность. (Барбаре.) Скажите?

Барбара. Ну, разве что в самом начале, но затем — вы только посмотрите, чем все это заканчивается. (Плачет.) О господи! Франсуа! Франсуа! Это ужасно! Я не выдержу! Я не выдержу!

Бетти. Ну-ну, малышка, поймите хорошенько, что как бы ни было плохо, может быть еще хуже.

Катрин. Вот именно, за одного битого двух небитых дают! И вообще — с чего вы взяли, что он не вернется к вам? (Спохватывается.) Что-то я не то сказала; бред какой-то…

Барбара. Можете говорить мне что угодно, но мне лично совершенно ясно, что моя жизнь полностью разрушена. Это действительно так: я не вижу смысла в дальнейшей жизни — и все, это так просто, я покончу с собой и все, я покончу с собой!

Катрин. Вот только не начинайте снова!

Барбара. Как подумаю, скольким я для него пожертвовала. Полеты на самолете Париж-Биарриц и обратно только чтобы полюбоваться на него на пляже в Биаррице!

Катрин. Он возил вас в Биарриц?

Барбара. Да, каждое лето.

Катрин. О! Я и не знала.

Барбара. Я располагалась в самом конце пляжа со стороны Сен-Жан-де-Люз.

Катрин. Ах! А я тем временем ждала его на другом конце пляжа.

Барбара. Да, там, где торгуют лимонадом.

Катрин. Точно. Так вы знали?

Барбара. Время от времени я проходила мимо вас.

Катрин. Да, все это и действительно весьма забавно.

Барбара. Это точно. Видели бы вы, как у Франсуа менялось лицо, это и впрямь было забавно. Делал мне большие глаза. Был в бешенстве.

Катрин (смеется). Не сомневаюсь.

Бетти. А вы знаете, именно в Биаррице мы провели медовый месяц?

Барбара и Катрин встречаются взглядами.

Катрин. Нет!

Бетти. В те времена в Биаррице было изумительно! Какое-то время, все-таки, он был мне верен. Не сказать, что это большая победа, но приятно. Помнятся улочки, спускающиеся к пляжу, там был чудный ресторанчик.

Катрин. «У Роше».

Бетти. Да, ресторан «У Роше», он у меня просто встает перед глазами, нужно было подняться по ступенькам, зал был в цокольном этаже. Где сейчас найдешь такую кухню?

Барбара. О да! Лангусты гриль с эстрагоном — настоящая сказка, и такой гостеприимные эти Роше.

Катрин. Да, особенно она.

Барбара. Точно, муж был довольно сдержанный.

Бетти. Я застала еще мать. А кондитерская на другой стороне площади еще была?

Катрин и Барбара. Да.

Бетти. Там всегда делали замечательное мороженое.

Катрин. На любой вкус!

Бетти. Это было грандиозно.

Бетти. Да.

Барбара (одновременно с Бетти). И вот мы идем полакомиться мороженым.

Катрин (одновременно с Бетти и Барбарой). На пляже.

Все как одна кивают, каждая погружается в свои воспоминания.

Бетти. Ни разу там не была с тех пор.

Картина. Лет пять там не была.

Барбара. А я там была в прошлом месяце.

Катрин. С Франсуа?

Барбара. Ну да.

Катрин. Надо сказарь, по возвращении он не выглядел особенно счастливым. У него было выражение лица… вот одно из тех.

Барбара. Каждый раз мы с ним пару дней ссорились. Понимаете, я стала подозрительной. Все эти отложенные встречи, эти следы помады на воротнике.

Катрин. Но их могла оставить я.

Барбара. Ах нет! Я знала, что это не вы, помада была вульгарная, характерная для молоденькой девочки, тут не ошибешься.

Бетти. То, что она была немного вульгарная, вполне возможно. Франсуа всегда заглядывался на подобных цыпочек.

Катрин и Барбара. Ну спасибо.

Бетти. Ой! Я не имела в виду именно вас обеих; я помню, что когда мы только поженились, он считал, что я мало пользуюсь косметикой, заставлял меня носить облегающие платья и сетчатые чулки.

Катрин. И меня, он хотел, чтобы я одевалась довольно эксцентрично.

Бетти. Ну вот видите, я вздохнула с облегчением, когда со мной все это закончилось.

Барбара. Понимаю вас, мадам, мне тоже порой хочется сделаться древней старухой.

Бетти. Я говорила о другом.

Барбара. Не хотела вас обидеть.

Катрин. Ладно, так что же будем делать?.. Вот вы пришли к нам за моральной поддержкой, но, к сожалению, мы мало чем, кроме этого, можем помочь.

Барбара. Вы мне уже помогли, я вам благодарна за это.

Катрин. Но это естественно, и мы не бросим вас в ситуации, когда мой муж от вас уходит.

Барбара. Вы так великодушны.

Катрин. Уверена, на нашем месте вы поступили так же.

Барбара. Не знаю. В любом случае я никогда не забуду, как вы меня приняли… Сейчас, если позволите, я пойду к себе, вдруг он позвонит…

Катрин. Возможно, он это не делает из-за меня.

Барбара. Весьма вероятно; во всяком случае обещаю: я вам позвоню и перескажу все, что он для меня придумал.

Бетти (аплодирует). О да, это будет весьма забавно.

Катрин. Бетти! Перестаньте хлопать в ладоши, как маленькая. Нет в этом ничего забавного.

Бетти. Да, знаю, только, понимаете, жизнь моя стала несколько однообразной, и не скажу, что недовольна тем, что она слегка пришла в движение.

Барбара (напряженно). Что касается движения, уверяю вас, движение будет. Я убью его, а затем выброшусь в окно.

Катрин. Хорошо. Но пока я предлагаю вам хорошенько перекусить. Бальзак сказал, что ни одно разбитое сердце не устаит перед хорошим жирным каплуном.

Барбара. Да, но Франсуа оставил не Бальзака, а меня. (Снова принимается рыдать.) Я больше не могу, я больше не могу…

Катрин. Дайте мне номер вашего телефона.

Барбара роется в своей сумочке, достает и дает Катрин визитку.

Катрин. Вернетесь домой, примите снотворное; одну таблетку, — одну! — понятно? — и вы заснете; утро вечера мудреней. Утром я позвоню вам.

Барбара. Спасибо, то, что вы делаете — просто шикарно. Мне так жаль, что это оказался ваш муж.

Катрин. Да, но если бы у вас не возникли с ним проблемы, вы не оказались бы здесь.

Барбара. А ведь правда!

Катрин. Вот увидите, завтра все будет намного лучше, и жизнь станет гораздо светлее…

Барбара направляется на выход, Катрин ее провожает. Слышно последнее всхлипывание, захлопывается входная дверь. Катрин возвращается.

Бетти. Ну и анекдот!

Катрин. Ах! Ну, Фарнсуа! Он меня бесит! Почему он всегда все усложняет? Ну правда, жили не тужили, спокойно, не болели; Барбара — это была мелочь; интересно, кто еще оказался способен заморочить ему голову?

Катрин уходит на задний план. Бетти какое-то время неподвижна.

Бетти. Думаю, в этом случае он думал не головой, а совсем другим местом.

Франсуа выходит на авансцену. Смотрит на свои часы.

Франсуа. Уже! Как подумаю, что спустя несколько часов мы с Мари-Пьер будем… лететь к новой жизни в необъятных небесах — я… впадаю в экстаз. И мне становится страшно. Как перед выходом на сцену! Ведь путешествие в иную жизнь с новой женщиной подобно полету к неизвестной планете, ведь одновременно с этим исчезает вся твоя нынешняя жизнь: соседи, друзья… Помню, когда я разошелся с Бетти, мне отказали от дома все ее родные. До этого они обожали меня. Вы только подумайте, все они живут в Перигоре — я у них проводил все отпуска, на ферме ее родителей! Это было что-то невероятное. Марион, ее сестра, готова была перед нами костьми лечь. А кухня! Кухня! Подумайте, они готовили домашнее фуа-гра.

Если прикинуть, чего я только ни лишился при разводе с Бетти — на это нужно было решиться… Тут, как говорится, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Все в точности повторилось с родней Катрин; они учителя… все… от отца к сыну, начиная с эпохи Жюля Ферри; все мужчины бородатые, женщины — тоже. И в довершение всего — вегетарианцы. Далее! Как они готовят — это слезы. Ну и сама атмосфера академического сообщества! Цепляются при малейшей грамматической ошибке. Короче, как бы родня Бетти меня ни любила, теперь они меня возненавидели. Идеалом была бы фантастическая ситуация: сохранить хорошие отношения с перигорцами и ввести в их круг Катрин. Только вот заковыка — это представляется совершенно невозможным. Правда у меня еще была возможность войти в качестве компенсации в семейство Барбары, но там — еще хуже. Папаша — бывший десантник-прапорщик, воевал в Индокитае, Алжире — и каждый раз, как я у него бываю, он рассказывает о том, как был в плену у вьетконговцев. Расскаывает, как его пытали; загоняли под ногти бамбуковые щепки, чтобы не сдохнуть от голода, приходилось варить змей, жарить ящериц на костре! — все это он рассказывает мне! Мне, для которого в Перигоре на завтрак готовили омлет с белыми грибами. А что Мари-Пьер? — спросите вы. Что? — с Мари-Пьер мы только сошлись, я толком не успел узнать ее семью, но не думаю, чтобы там было как-то клево-клево. Папаша — этакий «первый консул» в одном северном городке, мать — работает в Красном Кресте на скорой помощи. Он баллотируется в депутаты, и в день, когда Мари-Пьер привела меня знакомиться с родителями, он позвал меня с собой расклеивать предвыборные плакаты… средь бела дня. И все-таки я сейчас я заеду за ней на такси, но сначала отправлюсь домой забрать чемодан. Я пройду по дому на цыпочках, чутко прислушиваясь к звукам. Схвачу чемодан и тут же, закрыв за собой дверь из прошлого, двинусь в направлении Руаси. Согласен, это выглядит как-то трусливо, но я никогда и не отличался особой отвагой. Ну а теперь самое время сообщить Катрин, что на ужине меня не будет. (Достает мобильник и набирает номер. Размышляет вслух, ожидая соединения). Господи, как же сложна жизнь. А ведь насколько все было бы проще, если бы каждый сделал для этого маленькое усилие.

В зале звонит телефон. Катрин подходит к нему и снимает трубку.

Катрин. Алло?

Франсуа. Алло, это я.

Катрин. Где ты запропастился, на часы смотришь?

Франсуа. Да, я… еще в конторе! Тут срочная работа, я звоню предупредить, что меня не будет к ужину.

Катрин. Как!

Франсуа. Да я взял сэндвич. Буду не раньше одиннадцати.

Катрин. Но Франсуа, это невозможно, это твой день рождения!

Франсуа. Ах да, действительно, совсем забыл.

Катрин. У меня для тебя сюрприз.

Франсуа. Сюрприз?

Катрин. Да, приготовила стол; морепродукты, лосось, грибы. Уже пришла Бетти, я пригласила Поля с Эвлин.

Франсуа (ошеломленно). Но ты мне ничего не сказала!

Катрин. Почему ты кричишь? Я в чем-то провинилась?

Франсу. Нет-нет… просто это неожиданно, так внезапно. В общем, я… да… я постараюсь.

Катрин. Хотя бы в девять будешь?

Франсуа. Да-да, конечно, до скорого. (Дает отбой, он в отчаянии. Набирая номер и, ожидая соединения.) На этих звонках можно разориться! Алло! Любимая! Да… ты практически готова… превосходно… да, у меня еще чемодан, билеты при мне. Еще не все… Взлетает в пять утра с чем-то, в Сингапуте мы окажемся во второй половине дня… еще через пять минут прибудем в Брисбан… а там четверь часа на гидроплане — и мы на Тагалуме… да… это мечта… детка моя… вот только наши планы придется несколько изменить. Нет… ничего серьезного… только тебе нужно одной добраться до Руаси и там поужинать без меня. Послушай! Я совершенно забыл, что мне сегодня стукнуло шестьдесят и Катрин организовала праздничный стол. У меня и так на душе кошки скребут, а если я сбегу, а она останется одна за праздничным столом, который приготовила для меня своими руками, я окажусь вообще последним подонком. Нет, я не хочу поступать непорядочно. Ну да, да, и я тебя. (Кладет трубку, говорит зрителям.) Ну, вы все слышали. Но честное слово, как бы это ни смотрелось со стороны, начинать с нуля чертовски трудно. И вообще, в сущности, когда мы начинаем с нуля, мы просто сбрасываем счетчик. Да, трудно, чертовски трудно, и притом как правило никому нет дела до того, каково все это дается тому, кто уходит, всеобщее вниманание приковано к тому, кого бросили. Поэтому-то мне порой является в мечтах прекрасная лечебница, доминирует белый цвет; снуют туда-сюда сестры-монахини — все как одна древние старухи, и одна из них везет меня в инвалидной коляске, а кругом — цветы, цветы, цветы! Пред вами господин Дюмулен, за прошедшие сутки выросли новые ирисы, взгляните на эти подсолнухи, как же они прекрасны! Ах!.. Да, порой думаешь: как хорошо было бы впасть в легкое умопомешательство — возможно именно в этом заключен секрет счастья.

Уходит. Катрин и Бетти приносят из кухни блюдечки с легкими закусками.

Бетти. Теперь понятно, откуда эти нахмуренные брови и неподвижный взгляд. Эта Барбара вполне способна устроить ему веселую жизнь.

Катрин. Да, только мы могли обеспечить ему покой. Мужчины почему-то вечно позволяют себе роскошь усложнять свою жизнь.

Бетти. Этим порой грешат и женщины.

Катрин. Согласна, но мы быстренько — как встанем! как встряхнемся! — и движемся дальше, а эти — просто увязают.

Телефонный звонок. Катрин снимает трубку.

Катрин. Алло! А! Вы? Что там у вас опять? Слушайте, Барбара, прекратите так реветь, я ни слова не поняла из того, что вы сказали. Да, он ушел, вы нам уже сказали, что он вас бросил. Точно также он бросает всех! Что вы говорите!.. Да, слушаю вас… Авиабилеты? А! Да, ясно, если он направляется в Ла Рошель, он летит на самолете. Тагалума… Тагалума… А что такое Тагалума! Остров в Австралии! Что он собрался делать в Австралии, у нас там никого нет. Мне кажется, ваш детектив наговорил вам невесть что лишь затем, чтобы вытянуть из вас деньги. И когда, говорит он, Франсуа уезжает? Этим вечером?

Бетти. Что происходит?

Катрин кивает ей на отводную трубку.

Катрин. Послушайте-ка, Барбара, я говорила с Франсуа пять минут назад, он едет сюда, его ждет праздничный стол! Уж поверьте мне, если бы у него были другие планы, неужели меня ничто бы не насторожило! Мы чувствуем, когда происходит подобное. Нужно же сложить чемодан, и потом, я хорошо знаю Франсуа, он никогда бы не оставил портрет своей матери.

Бросает взгляд на стену — там пустое место. Замирает в изумлении.

Ой! Как же!.. Слушайте… да, действительно портет его матери исчез. О! Да не кричите так! Возможно, это случайное совпадение. Повисите, пожалуйста.

Кладет трубку рядом с телефоном. Бросается в спальню, возвращается с чемоданом, открывает. Берет трубку.

Алло! Барбара! Вы оказались правы, я нашла у него на кровати сложенный чемодан. Я все выясню и перезвоню.

Кладет трубку.

Смотрите, Бетти… все его пижамы, портрет матери, спортивный пистолет. Уезжая по делам, Франсуа никогда все это не брал с собой. Что все это значит? Все это так на него не похоже.

Бетти. Почему нет.

Катрин. В смысле?

Бетти. Я сказала почему нет, совсем наоборот, это совершенно в его стиле. Вспомните, когда он уходил от меня двадцать лет назад, это, как и сегодня, был праздничный вечер, хотя нет, это был не день рождения, а Рождество, но уехал он, никак не предупредив. Разве не помните?

Катрин. Но тогда ему было сорок.

Бетти. Бывают серийные убийцы, которые снова принимаются за свое после двадцатилетнего перерыва.

Катрин. Так вы думаете, он все-таки сбежал?

Бетти. Зачем ему все эти пижамы?

Катрин. Но это невозможно! Мы женаты и…

Бетти. Мы тоже были женаты.

Катрин. Не могу поверить.

Бетти. И все же, хоть я и не видела это кино, вполне могу угадать финал.

Катрин. Но почему! С какой стати?

Бетти. Когда мы задаемся подобными вопросами, это дурной знак: частенько это говорит о том, что уже слишком поздно.

Катрин. Но что могло застивить его отказаться от праздничного застолья!

Бетти. Я бы сказала, праздничное застолье не слишком большая потеря. Ей двадцать семь.

Катрин. Да… Как же ему не повезло.

Бетти. Да уж, согласна, что будет дальше, хорошо известно.

Катрин. Да, ведь ему шестьдесят! Через пару лет она навесит ему рога, а через три бросит его. И бедный Франсуа останется у разбитого корыта. А тут можно и спиться, тем более, у него есть такая наклонность. Такой его ждет финал в дебрях Австралии, представляете?

Бетти. Вполне вероятно, но что тут поделаешь! Он взрослый мальчик! Практически невозможно помешать кому-то делать глупости, если он на это уже решился.

Катрин. Сейчас же придут Поль и Эвлин! Бетти! Будьте добры, поозвоните им… чтобы не приезжали! Скажите, что у Франсуа умерла мама… придумайте что-нибудь.

Бетти набирает номер, Катрин уносит чемодан.

Бетти. Там автоответчик, они уже в пути.

Катрин возвращается.

Катрин. Получается, у этого серийного убийцы рецедив происходит каждые десять лет. Его любовная жизнь совершенно прозрачна. Она накрывает слой за слоем через равные промежутки времени, как на археологическом срезе: первичный период, вторичный, третичный, юрский.

Бетти. Спасибо, объяснили!

Звонок.

А вот и Пол с Эвлин.

Катрин. Откройте, мне нужно взять себя в руки.

Бетти уходит и через какое-то время возвращается, ведя Барбару, которая повисла на ней, еле переставляя ноги. На Барбаре плащ и домашние тапочки. В одной руке она держит сумочку, другой расстегивает плащ, когда он распахивается, мы видим, что под ним ночная рубашка. Еле ворочает языком, словно пьяная.

Барбара. Подлец!

Катрин. О! И снова здрасьте!

Барбара. Уж поверьте, я этого не допущу. Где он?

Катрин. Еще не вернулся.

Барбара. Очень хорошо. Я дождусь его здесь. Я хочу, чтобы он видел, как я буду умирать.

Катрин. Что с вами, Барбара? Вы пьяны?

Барбара. Нет, наглоталась таблеток.

Бетти. Она пытается покончить с собой!

Катрин. Послушайте! Как называются таблетки?

Барбара. Вегадон.

Катрин. Сколько вы приняли?

Барбара. Все, что оставались в упаковке.

Катрин. А сколько это?

Барбара. Пять.

Катрин. Слава богу! От пяти ей ничего не сделается.

Барбара. Понимаете, я легла, и стала ждать смерти, и тут подумала: о нет! это не должно сойти ему с рук! Он должен видеть, как я умираю. Может, хоть это омрачит его побег!

Катрин. О да!..

Барбара. Потому что, между нами говоря, умереть — это все, что мне остается.

Катрин. Тут, пожалуй, нечего возразить, вот только вы не можете умереть здесь, у меня, я жду гостей.

Барбара. Хочу, чтобы на похоронах было много цветов. И пусть он не смеет появляться. Ах! Только не это! Нельзя позволить ему кичиться содеянным!

Катрин. Обещаю, я прослежу за этим, но сейчас вы возвращаетесь домой.

Барбара. Нет, я хочу, чтобы он видел, как я буду умирать. Можно позвать священника?

Катрин. Священника?

Барбара. Да, хочу уйти по-христиански. Я бретонка, мы религиозны. Позовите священника.

Катрин. Священника? Но, Барбара, это субботний вечер, священники ушли… на все выходные.

Барбара. Мне не нужны все, мне бы одного-единственного, я не могу умереть без покаяния.

Катрин (подмигнув Бетти). Бетти! Вы не могли бы найти священника для Барбары.

Бетти. Конечно, а какого вероисповедания?

Катрин. Неважно, какой попадется.

Барбара (хрипит). Священника!..

Бетти. Иду. (Делает вид, что уходит.)

Барбара

Барбара (роется в кармане и достает оттуда конверт). Это вам.

Катрин. Что это?

Барбара. Завещание, я завещаю вам свою квартиру.

Катрин. Это очень мило, не стило беспокойства.

Барбара. Это справедливо. Ее мне купил Франсуа.

Катрин. Что?

Барбара. Видите, я совершенно честна с вами.

Катрин. Даже слишком. (В сторону, сквозь зубы.) Мне он в свое время тоже купил! (Обычным голосом.) Это всё?

Барбара. В смысле — все?

Катрин. Я спрашиваю, что-нибудь еще он дарил, кроме квартиры?

Барбара. А, да, украшения. Знаете, на Рождество, день рождения…

Катрин. Ну да, раз брилиантик, другой — бриллиантик…

Барбара. За десять лет кое-что набралось.

Катрин. Хотелось бы верить.

Барбара. Хорошо, всё это вам.

Катрин. Вы слишком добры.

Барбара. Поверьте, от чистого сердца; если бы все замужние женщины были, как вы… но об этом можно только мечтать. Была у меня интрижка с женатым мужчиной. Это было еще до Франсуа.

Катрин. Смотри-ка! Вот же…

Барбара. Там жена была та еще, желчная гадина. Ах! Легко понять, почему он ей изменял. А вот вам…

Катрин. Это вам понять трудно?

Барбара. Именно, и это, скажу я вам, меня возмущает. Ведь тебе выпал шанс… шанс… обладать… обладать… (Внезапно проваливается в глубокий сон.)

Катрин. Барбара! Барбара! О! Бетти! Она вырубилась.

Бетти. Может, скорую вызвать?

Катрин. Да нет, просто заснула и всё. Пять вегадона ничем ей не грозит. Она только что рассказала, что квартиру ей оплатил Франсуа. Представляете?

Бетти. Ну, вспомните-ка, вам он тоже купил квартиру.

Катрин. Ах! Послушайте, Бетти! Меня бесит, когда вы начинаете: «Вспомните-ка то, вспомните-ка сё». Вы сопоставьте цены на жилье в семидесятых с ценами в восьмидесятых. За мою квартиру, я это очень хорошо запомнила, он заплатил от силы двести тысяч франков. И это еще не все. Там еще и драгоценности, вы такое видели?

Катрин берет за руку Барбару, женщины разглядывают кольца.

Бетти. А он к ней серьезно относился. Вот этот камень не меньше двух карат.

Катрин. И еще неизвестно, сколько у нее дома.

Бетти. Да, неизвестно.

Катрин. И что делать? Ладно, пока нужно куда-то девать нашу подружку.

Бетти. Ну, только если нужно.

Катрин. Под диван, как в каком-нибудь триллере? Смешно. Помогите.

Стаскивают с Барбары  плащ. Девушка предстает во всей красе — в коротенькой прозрачной ночнушке.

Бетти. Если Франсуа ее найдет в таком виде…

Катрин. Бетти! Барбара не моя любовница.

Бетти. Да, вы правы. А если ее найдут Эвлин и Поль…

Катрин. Бетти, я намерена этим вечером спасти своего мужа; и поэтому мне совершенно наплевать на Пола и Эвлин. Давайте, берем под руки.

Бетти. Тяжелая.

Катрин. Да уж, откормленная.

Тащат ее и скрываются за дверью. Франсуа выходит на авансцену с атташе-кейсом. Вид совершенно пришибленный.

Франсуа. Как ей пришло в голову устроить этот день рождения! Похоже, она затеяла это, чтобы я не забывал, что старше ее на целый год… Кто знает… кто знает… кажется, что… Ладно! Для чего вообще устраивается это церемониальное фальшивое веселье? Тем более, она сама, когда был ее юбилей, хандрила неделю до и неделю после и два раза отменяли (удалось только с третьего раза) празднование, поскольку, как нарочно, мадам сваливалась с очередным приступом печени, который на пару дней приковывает ее к постели. А вот что касается меня! А ну ка! Давай-ка! Пусть сильнее грянет буря: будем ночь напролет возвещать о моем возрасте… Какой ужас! Представляю, что меня ожидает. Они вовсю колдуют над своими туалетами. Катрин, видимо, закажет тошнотворный раблезианский торт со взбитыми сливками… Ей-то это все нравится. Разумеется, свечи… Так-так-так… (Изображает огромное количество свечей.) Пощады от нее не жди! Будет Бетти, уставится на меня, не отводя глаз! Ходячий упрек… А еще заявятся Эвлин и Пол, исполненные неизменной игривости, они приходят пошуметь, ведь это не у них дома празднуют их день рождения. Ах! Как ей проишло это в голову… когда я уже все приготовил… Никто ее не просил… что ж… буду импровизировать. С днем рождения, Франсуа!

Уходит. Возвращаются Катрин и Бетти.

Бетти. Спит крепко.

Катрин. Да, дыхание ровное, пульс в норме. Бетти, мне кажется, я знаю, что сделаю.

Бетти. Правда?

Катрин. Позвоню этой юной особе.

Бетти. Мари-Пьер?

Катрин. Да, в конце концов, вот девушка, которая собирается уехать с джентельменом, которого практически совсем не знает. Я нахожу, что будет вполне справедливо, если она узнает о Франсуа всё. Передайте фотографию.

Бетти находит в сумочке Барбары и передает фотографию. Катрин набирает номер.

Ну, поехали, пристегните ремни безопасности. Алло! Вы Мари-Пьер Денуэт?.. Да… Добрый вечер… Я звоню по поводу Франсуа Дюмулена… Нет… Мы незнакомы… Ну, назовем меня… благожелателем. Итак… я знаю, что вы собираетесь связать с ним свою жизнь… говорю же, я друг… и могу заверить вас, что если вы в Нейи дойдете до дома 25 по проспекту Марронье, первый этаж, налево — вы получите полное представление о моральном облике мсье, о котором идет речь. Проспект Марронье, 25, левый подъезд, первый этаж, налево, три коротких звонка, вам откроют… Не знаю как вы, мадемуазель, а я на вашем месте… (Опускает трубку.) Разъединилась.

Бетти. Думаете, придет?

Катрин. Да, сперва будет раздумывать, но любопытство пересилит.

Бетти. А вы не боитесь находиться рядом с Франсуа, устраивая ему подобные сюрпризы?

Катрин. Я предпочитаю, чтобы он был злой здесь, чем добрый на Тагаломе и с другой.

Бетти. Вы не находите, что все эти усилия… Как сказать?..

Катрин. Что игра не стоит свеч? Я согласна с вами. Вот только когда ты хочешь сохранить его жизнь, вовсю летят щепик и плевать на все то дерьмо, которым за всем этим последует.

Бетти. Катрин! Да что с вами?

Катрин. Вы увидите фейерверк, Бетти. Просто мотор у меня вполне прогрелся. И я топлю на газ до упора.

Бетти. Вы меня пугаете.

Катрин. А! Мсье воображает, что может в один вечер бросить всех: жену, дочь, друзей, любовницу, — ну ладно, посмотрим, как у него это получится.

Бетти. Катрин, успокойтесь! Вот-вот придут Поль с Эвлиной.

Катрин (совершенно взбеленившись). Повторяю, мне наплевать с самой высокой колокольни — как на Поля, так и на Эвлин!

Звонок.

Бетти. А вот и они.

Бетти идет открывать. Возвращается с Полем и Эвлиной. Гармоничная, вполне довольная жизнью пара. У них в руках цветы и подарок в пакете.

Эвлин. Привет! Привет! Смотрите, Катрин я не забыла, что вы любите розы.

Катрин (сухо и отчужденно). Благодарю вас. (Все еще на взводе, хватает цветы и вместе с упаковкой сует в пустую вазу.)

Эвлин слегка озадачена.

Поль. Ну что! Бетти! Как поживаете? Мы не виделись целую вечность.

Бетти. Поль, сделайте одолжение, не произосите при мне слово «вечность».

Катрин уходит в вестибюль

Эвлин. Франсуа здесь?

Бетти. Ждем.

Эвлин. У меня для него подарок.

Бетти. О! А какой?

Поль. Сумка.

Эвлин. Так назваемая «секс в большом городе».

Катрин возвращается.

Бетти. Остроумно.

Катрин. Кто тут острит?

Бетти (откашлявшись). Да так, ничего…

Катрин расхаживает вдоль и поперек помещения. Остальные несколько озадаченно сопровождают ее взглядами.

Поль, что-нибудь будете?

Поль. Мне всегда нравилась эта зала. Здесь хорошо.

Эвлин. Да, сегодня в доме лучше, чем на улице.

Поль. Действительно; такой ветер!

У Катрин падает и разбивается стакан. Катрин в оцепенении; наливает Эвлине и Полу, вино льется мимо посуды.

Эвлин. Что это с ней?

Бетти. Ничего. А что?

Эвлин. Какая-то странная.

Бетти. Да нет, ничего.

Под взглядами Поля и Эвлин Катрин снова принимается вымеривать шагами помещение вдоль и поперек. Задевает и разбивает второй стакан.

Извините, мне нужно перекинуться с Катрин парой слов.

Бетти приближается к Катрин, та стоит отвернувшись.

Катрин, умоляю, возьмите себя в руки.

Катрин. Да, надо, но это выше моих сил. Если честно, я бы всех выставила за дверь, чтобы спокойно поплакать.

Бетти. Вот еще! Я вам этого не позволю. Поставьте-ка лучше какую-нибудь веселую музыку.

Катрин подходит к стереосистеме и ставит диск; звучит бодренький джаз.

Эвлин. Обожаю старую добрую американскую музыку. Ах! В те времена мы такое вытворяли. Тогда мы с Полем обожали танцевать. Помнишь, дорогой?

Поль. Ну да. А сегодня сплошное техно…

Эвлин. Катрин, вы еще не танцуете под техно?

Катрина. Предлагаю сесть за стол, он скоро будет.

Эвлин. Превосходная мысль.

Поль. Я проголодался! Последний раз проглотил сэндвич около полоудня… Только после вас…

Уходят на террасу. Сцена недолго остается пустой, дверь открывается и, пошатываясь, входит Барбара. Она делает круг по комнате, словно боксер в состоянии гроги, натыкается на стену, сползает по ней и в конце концов заползает под диван. Слышна входная дверь — и в помещение входит Франсуа. Он заходит и замирает, прислушиваясь к голосам, доносящимся из столовой. Стаскивает с себя плащ и кладет его на кресло. Затем тихонько проходит в комнату, выносит оттуда чемодан и прячет его за занавеской, примыкающей к входной двери. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, наконец входит в столовую, где оказывается встречен удивленными восклицаниями.

Барбара (в бреду). Какой же все-таки подлец!

И тут падает занавес, знаменуя собой завершение первого акта.

антракт

второй акт

Поднимается занавес. Барбара продолжает спать, лежа под диваном. Из двери на заднем плане Катрин вносит пышный торт, утыканный шестюдесятью свечами. Проходит через помещение. С террасы входит Эвлин.

Эвлин. О, свечи… какие яркие…

Катрин. Все шестьдесят, ни больше ни меньше.

Эвлин. Какой чудесный, жаль, у меня диета, держите меня от него подальше.

Катрин. Я знаю, кто съест вашу порцию.

Входит в свой черед Бетти.

Бетти. Я тоже не сомневаюсь, кто.

Катрин. Бетти, посмотрите, все ли в порядке… (Наклоняется к Бетти, шепчет ей несколько слов, указывая на дверь в комнату, а сама уносит торт на террасу.)

Слышно, как поет Поль, приветствуя торт. Бетти проходит через комнату и толкает дверь в комнату. Входит туда, и почти тут же выскакивает обратно. В дверях на террассу делает знак, вызывая Катрин. Та выходит.

Бетти. Катрин! Она испарилась. В комнате ее нет.

Эвлин, крайне заинтригованная, наблюдает за ними.

Катрин (сдерживаясь). Но где же она?

Бетти. Не знаю.

Катрин. Вы — нарезайте торт, а я поищу.

Бетти возвращается в столовую. Катрин уходит на кухню. Настала очередь появиться Франсуа. Он смотрит на свои часы, бросает взгляд туда, где спрятан чемодан.

Эвлин. Для именинного торта — прекрасный торт.

Франсуа. Вот только свечей, пожалуй, переложили.

Эвлин. Вы смотритесь на двадцать.

Франсуа. Я пытаюсь себя в этом убедить, но не нахожу подтверждения в зеркале.

Эвлин. Никогда вы не выглядели так молодо.

Франсуа. Спасибо.

Эвлин. Единственное, мне кажется, вы отчего-то напряжены.

Франсуа. Напряжен! Я! С чего бы! С чего вы взяли, что я напряжен? (Достает две сигареты, обе вставляет в рот и обе лихорадочно прикуривает.)

Эвлин. Я не хотела быть нескромной, в конце концов, у каждого есть свои маленькие секреты.

Франсуа. Совершенно верно.

Барбара (во сне). ?

Франсуа (удивленно поворачивается). Пардон? (Выходит с террасы.)

Эвлин. Что там?

Катрин (появляется из кухни, встревоженно бормочет). Куда же она подевалась?

Франсуа. Ты что-то потеряла?

Катрин. Нет, ничего… (Направляется к кабинету и скрывается в нем.)

Франсуа. В этом вся Катрин: искать неизвестно что, вместо того чтобы заниматься гостями.

Катрин (вернувшись из кабинета). Это и твои гости, и ты вполне можешь меня ненадолго подменить.

Франсуа. Именно этим я и занят, вышел за сигарами для Поля. (Достает коробку с сигарами и уносит ее на террасу.)

Эвлин. А в холодильнике не проверяли?

Катрин. Пардон?

Эвлин. Я не знаю, что вы потеряли, но вот я частенько…

Катрин не отвечает, с террасы выходит Бетти.

Бетти. Ну?

Катрин. Нет.

Бетти. Невероятно!

Эвлин. Вам помочь?

Катрин. Нет. Спасибо, Эвлин.

Эвлин. Причем тут спасибо. Просто я вижу, вы обеспокоены.

Катрин. Да, понимаю, Эвлин, мы выглядим странно, но… мы сами разберемся.

Эвлин. О! Я не хотела быть нескромной.

Бетти. Под кроватью смотрели?

Катрин. Ах! Как-то в голову не пришло.

Бетти. Могла сползти.

Катрин. Пойдемте посмотрим.

Уходят в комнату. С террасы выходит Фернан. Взглянув на часы, вытирает со лба испарину.

Франсуа. Так мы будем есть торт? Куда они подевались?

Эвлин. В комнате, пошли смотреть под кроватью.

Франсуа. Под кроватью! Заметьте, меня это нисколько не удивляет, Катрин такая неорганизованная.

Эвлин уходит на террассу… Франсуа тут же делает шаг в сторону чемодана. Но из комнаты появляются Катрин и Бетти.

Бетти. А на балконе кабинета…

Катрин. Возможно.

Бетти. Ну и ну!..

Скрываются в кабинете. Франсуа бросается к своему плащу и делает еще один шаг в сторону чемодана. Входит Эвлин.

Эвлин. Франсуа!

Франсуа вздрагивает и быстро бросает обратно плащ.

Франсуа. Что?

Эвлин. Пол говорит, что прикуривать такие сигары чем-то кроме спичек — преступно.

Франсуа. Нужны спички?

Эвлин. Да, и еще ему нужна гильотинка.

Франсуа. Гильотинка? Сейчас принесу. (Бросает взгляд на часы и удаляется в свою комнату.)

Из кабинета возвращаются Катрин и Бетти.

Бетти. Может, она просто ушла?

Катрин. Давайте, я пойду поищу в подъезде на верхних этажах, а вы проверьте на улице. Эвлин, извините, мы отлучимся ненадолго. Пошли!

Эвлин. Да ради бога.

Катрин и Бетти уходят в прихожую. Эвелин с возрастающим недоумением наблюдает за происходящим. За диваном Барбара садится, оставаясь в полусонном состоянии. У нее пересохло в горле, и она собирается пойти в кухню выпить воды. Поднимается, выходит из-за дивана и предстает перед Эвлин.

Барбара. Кухня?

Онемевшая Эвлин жестом указывает в сторону кухни. Барбара туда уходит. Входит Франсуа.

Эвлин. Вы видели женщину в ночной рубашке? Она пошла туда, кто это?

Франсуа. Кто?

Эвлин. Тут прошла женщина в белой прозрачной ночной рубашке.

Франсуа. Белой прозрачной.

Эвлин. Да, она заговорила со мной.

Франсуа. Может, открыть окно?

Эвлин. Да нет, я нормально чувствую себя, хорошо как никогда.

Франсуа. Да-да, это очевидно…

Слегка задыхаясь, возвращаются из прихожей Катрин и Бетти.

Бетти. На улице никого.

Катрин. В подъезде тоже.

Франсуа. Эвлин здесь привиделась белая прозрачная женщина.

Катрин. Как?

Франсуа. Так. (Недоуменно.) Это она сама сказала. (Уходит на террасу.)

Голос Франсуа. Поль, дружище, можно тебя?

Катрин. Где она?

Эвлин. Спросила, где кухня.

Бетти. Схожу посмотрю.

Бетти уходит.

Эвлин. Катрин, я действительно видела, здесь эту женщину, я не брежу?

Катрин. Я знаю, не беспокойтесь.

Эвлин. Я и не беспокоюсь, но в тот момент мне показалось, что она возникла ниоткуда.

Катрин. Где она появилась.

Эвлин (указывает на угол комнаты). Вот там она появилась.

Катрин. Лежала под диваном.

Бетти вводит Барбару, которая допивает воду из большого стакана. Эвлин падает на диван.

Эвлин. Это она!..

Барбара. Меня оставили одну, а мне захотелось пить! (Барбара садится рядом с Эвлин.)

Эвлин (шарахается). Что это?

Катрин. Это Барбара, любовница Франсуа.

Эвлин. Пардон?

Катрин. Я сказала, что эта девушка — любовница Франсуа. Ведь так, Барбара?

Барбара. Да, это правда.

Эвлин. И вы принимаете ее? В таком одеянии!

Катрин. Нет, вы должны понять.

Бетти. Барбара пыталась покончить с собой.

Катрин. Из-за того что Франсуа решил ее бросить.

Барбара. Да, а они встречались десять лет!

Катрин. Согласитесь, это тяжело перенести.

Эвлин. Хм!.. да, вполне возможно.

Барбара. Да несомнено, ах! Чудовище! Разрушить такую любовь… мы не имели права. (Вновь ударяется в слезы.)

Катрин. Вот в таком состоянии она и заявилась сюда.

Бетти. Не могли же мы выставить ее за дверь.

Эвлин. Да, это я понимаю очень хорошо.

Катрин. Я знаю, возможно, мне следовала предупредить вас еще до ужина, но вы только представьте себе, что я говорю: «Эвлин, не удивляйтесь, если увидите девушку в ночной рубашке, не обращайте внимания, это любовница Франсуа». Подозреваю, вы бы очень удивились.

Эвелин. Да, точно.

Катрин. А теперь пойдемте уложим Барбару.

Барбара. Я не хочу спать, я хочу покончить с собой.

Катрин. Никто не возражает, но прежде чем вы это сделаете, небольшой сон пойдет вам только на пользу.

Барбара. Хочу покончить с собой.

Катрин. Эвлин, помогите же.

Женщины втроем втаскивают плачущую Барбару в комнату. Воровски крадучись, с террасы появляется Франсуа. Он хватает свой плащ. Дверь в комнату распахивается и входит Катрин, следом за ней — Эвлин и Бетти.

Катрин. Франсуа!

Франсуа вздрагивает как пойманный врунишка.

Франсуа. Да.

Катрин. Куда собрался?

Франсуа. Никуда.

В кармане его плаща вдруг начинает звонить телефон. Франсуа тут же впадает в панику. Похоже, звонит Мари-Пьер.

Катрин. Ты не берешь трубку.

Франсуа. Да-да… да-да… Алло! Да-да! Вот и вы! Наконец-то! Послушайте, мсье…

Он мечется по комнате, глаза бегают в поисках вымышленного имени собеседника. В какой-то момент он оказывается перед вазой и букетом, принесенным Эвлин.

…Мсье… Букет… я знаю, что… и… ох! Извините, но я еду в машине, въезжаю в туннель… (Отключает телефон.)

Катрин. В туннель.

Франсуа. Да, кредитор один, достал уже.

Катрин. Пойду сделаю кофе. Бетти, пойдемте со мной.

Катрин и Бетти удаляются на кухню. Франсуа направляется к маленькому бару, расположенному на авансцене со стороны сада.

Голос Поля. Франсуа! Где же коньяк?

Франсуа (отвечает Полю). Иду-иду!.. Пол… сию минуту!

Франсуа заставляет маленький поднос выпивкой. За спиной у него открывается дверь в комнату, на пороге появляется Барбара все в той же ночнушке. Не заметив Франсуа, она проходит в кухню. Эвлин, все это время остется на авансцене, будучи не замеченной другими, и наблюдает за тем, как мало-помалу раскручивается эта чехарда событий. Подходит к Франсуа, берет стаканчик с ликером и опрокидывает в себя в один присест. Тем временем Эвлин перемещается к двери в кухню и начинает танцевальную импровизацию, следя за Франсуа, чтобы при случае помешать ему пройти на кухню.

(Замечает Эвлин. Обеспокоенно.) Эвлин! Эвлин! Вы какая-то странная сегодя.

Эвлин. Я? Нисколько, просто немного устала. И вообще, как бы нам не вернуться домой слишком поздно. А то уже двадцать два тринадцать, и…

Франсуа. Вы уверены?

Эвлин. Да, а что, и вы куда-то торопитесь?

Франсуа. Вовсе нет, вся ночь впереди, будем танцевать до утра…

Голос Поля. Эй, Франсуа, где же коньяк?

Франсуа (уходя на террасу). Несу, несу, Поль. Сколько времени на твоих?

Голос Поля. Двадцать два тринадцать. А что?

Катрин (выходит из кухни). Начинает приходить в себя.

Эвлин. Что будете делать?

Катрин. Есть одна идейка. Чуть позже. Сейчас Бетти делает ей кофе.

Эвлин. Вы сказали, Франсуа уезжает?

Катрин. Да, верит, что это у него выйдет. Но за меня не беспокойтесь, никогда мне не было так хорошо.

Эвлин. Отлично, что до меня, мне никогда не было так плохо. (Умоляюще.) Я пойду, а?

Катрин. Нет!

Входят Бетти и Барбара.

Барбара. Мне лучше.

Бетти. Думаю, кофе помог.

Катрин. Садитесь сюда.

Барбара. А сейчас главный сюрприз.

Весело смеясь из столовой выходит Фрасуа. Неожиданно обнаруживает посреди комнаты Барбару. Замирает как громом пораженный. Вновь скрывается в столовой, возвращается через пару секунд удостовериться, что не стал жертвой галлюцинации.

Франсуа. Но что это… но что это…

Катрин. Да что с тобой, Франсуа, приди в себя, а то такое впечатление, словно ты увидел летающую тарелку.

Смеясь, выходит Поль.

Поль (увидев перекошенное лицо Франсуа). Что случилось? (Замечает Барбару.) О! Что это?

Катрин. Любовница Франсуа.

Пол. А! Так вот она какая, любовница Фран… ой… похоже я сегодня выпил лишнего.

Франсуа. Но цыпа… но цыпа…

Катрин. Но цыпа? Что?

Франсуа. А что… что что какой…

Катрин. Какой сегодня день? Суббота. Вечер. И это все, что ты можешь сказать?

Франсуа. Что за… что за… что за…

Барбара Вот увидите, сейчас он скажет, что не знал о моем существовании. Итак, Франсуа Дюмулен, мы решили, что можем безболезненно, без шума и пыли избавиться от меня? Ну что ж, могу тебя заверить, это тебе никак не удастся!

Катрин. Барбара, простите, что перебиваю, но думаю лучше это сделать за столом. Согласитесь, любовные дрязги в присутствии третьей стороны — дело всегда довольно хлопотное.

Барбара. Согласна. Спасибо, Катрин.

Катрин. О, я вас умоляю…

Барбара. Франсуа, пойдем же потихонечку отсюда, у меня для тебя заготовлено словечко-другое.

Франсуа. Но что это… но что…

Барбара заталкивает Франсуа в столовую.

Голос Барбары. Ты, конечно, думал, что можешь бросить меня, как ненужную вещь, да? Подлец из подлецов!

Катрин. Она сейчас убьет его.

Поль и Эвлин в ужасе ищут спасения друг у друга в объятиях. Крики не смолкают.

Голос Франсуа Иди ко мне! Ко мне! Ты совсем с ума сошла!

Голос Барбары. И заруби себе на носу: куда бы ты ни задумал скрыться, везде я буду преследовать тебя. Ты услышишь меня где угодно, хоть на Тагалуме!

Голос Франсуа. Тагалума! Тагалума! Что за Тагалума?

Катрин, Бетти.и Пол с Эвлин внимательно прислушиваются у двери.

Голос Барбары. А это такой остров в Астралии. И не делай вид, что ты этого не знаешь! А! Ты собирался от нас сбежать, но я не дам тебе это сделать!

Катрин. Как подумаю о том, что за все двадцать лет я не устроила ему ни одной сцены ревности…

Голос Барбары. Не будешь же ты утверждать, что у тебя ничего не было с этой сучкой?

Звук бьющейся посуды. Катрин бросается в столовую.

Катрин. О нет, Барбара! Барбара! Оставьте в покое тарелки, вы не у себя дома.

Голос Барбары. О, вы правы, простите, Катрин. Но сказанула классно: сучка! Иди отсюда, говнюк!

Катрин. Прости, она начинает грубить.

Голос Барбары. Когда я подумаю обо всех этих потерянных, растраченных понапрасну годах, как подумаю, что поверила сказкам, которые ты мне рассказывал…

Франсуа появляется на авнсцене и снова обращается непосредственно к зрителям.

Франсуа. И все же, уверяю, они ничего не упускают из вида.  Просто они слишком сосредоточены на сохранении своих мирков и даже не задаются вопросом, из-за чего по прошествии некоторого времени — вдруг, ни с того ни с сего — я становлюсь чудовищем. И поверьте мне, рискну это утверждать: каждый раз я покидал их еще раньше, когда еще оставался с ними — поскольку уже не чувствовал себя счастливым. А мне хотелось счастья! И делал это я вовсе не для себя, а для них, потому что, не будучи счастливым сам, я был не способен сделать счастливыми их. Но ведь это самое простое — повесить на меня всю вину и не пытаться понять. Счастье еще, что мы живем не на американском Западе конца XIX века, там бы они меня линчевали.

Голос Барбары. Эй! Ты еще не придумал что ответить?

Франсуа. Отвечаю. Видите ли, бывают такие любовницы, которые настолько отравляют вашу жизнь, что вы начинаете тосковать по своей жене. (Уходит.)

Голос Барбары. А я ему вязала такие свитера, а он никогда их не надевал! (Кричит.) Подлая сволочь! Гад!

Катрин. Ух ты, как ее понесло, соседи решат, что это я!

Бетти. Если я начинала так себя вести, просто получала по лицу.

Дверь в столовую распахивается и Барбара выталкивает Франсуа на середину комнаты.

Барбара. Поверь мне, ты уйдешь только через мой труп.

Франсуа. Но Катрин, прошу, объясни ей.

Катрин. Вы только посмотрите, он еще меня просит о помощи!

Бетти. Да уж, это перебор.

Барбара. Не понимаю, как ты мог набраться наглости обманывать такую женщину! Ну что ж, со мной этот номер не пройдет.

Катрин. Эвлин, вы не находите, девочка говорит как пишет, прелесть.

Эвлин. Мы, пожалуй, пойдем.

Катрин. Стоять! (Силком усаживает Эвлин и Пьера.)

Эвлин (побледнев). Но все-таки! Я прошу, остановите их, я сейчас с ума сойду.

Поль. Да-да, мы пойдем.

Катрин (беапелляционно). Нет!

Барбара и Франсуа уходят на кухню.

Бетти. Сейчас она разорвет на нем рубашку, которую я подарила ему на Рождество.

Катрин. А ведь точно! (Бросается на кухню.) Барбара! Барбара! Успокойтесь, и послушайте… послушайте меня.

Барбара. Я убью его.

Катрин. Да-да, обещаю, вы это сделаете, но пока присядьте. (Выводит их из кухни, силой усаживает Барбару в кресло и толкает Франсуа на диван.)

Франсуа (его состояние можно определить как жалкое: волосы всклокочены, рубашка не заправлена в штаны). Просто белены объелась!

Катрин. Надо признаться, у нее есть все основания для недовольства.

Франсуа. Какие? Пусть мне скажут, какие?

Катрин. Франсуа, но ты же не будешь отрицать, что знаком с этой женщиной?

Пол. Да-да, Франсуа, ты же не станешь отрицать.

Франсуа. Отрицаю! Я! Почему я должен что-то доказывать, почему, спрашиваю я вас!

Катрин. Ну нет, Франсуа, здесь мы задаем вопросы.

Франсуа. А! Отлично, то есть мы на суде! Браво! Обитать в этой стране становится все приятней и приятней; так в свое время появилась инквизиция.

Катрин. Франсуа, мне все известно.

Поль. Ей все известно.

Франсуа. И что же тебе известно?

Катрин. Всё! О том, что ты уезжаешь, о твоих планах, обо всем.

Франсуа. Все! Все! И это все, что она может сказать. Ну хорошо, мне жаль, но вы ошибаетесь, совершенно ошибаетесь.

Катрин. Ах вот как! (Вытаскивает чемодан Франсуа.) А это, что это?

Франсуа. Мой чемодан.

Катрин. Ага! Значит, ты все-таки не отрицаешь, что это твой чемодан?

Франсуа. Разумеется, я его сам складывал.

Катрин. И сложил все, что тебе дорого, все пижамы и даже портрет матери…

Франсуа. Умоляю, я прекрасно знаю, что там лежит; но что это доказывает?

Катрин. Что это доказывает? Это доказывает, что ты собрался уехать насовсем — уж не знаю, куда и с кем.

Франсуа. И это все? Итак, если я хорошо понял, ты нашла чемодан, в нем пижамы — и тут же решили, что я уезжаю насовсем. Как будто в чемодан не принято класть пижаму.

Катрин. Так или иначе, Франсуа, я поняла, что дело обстоит именно так.

Фрасуа. А! Ты поняла! Ты поняла! И о чем это говорит? Что ты поняла?!

Катрин (слегка запутавшись). Но чемодан!

Поль. Да-да, чемодан.

Франсуа. И что! О чем это говорит: чемодан? Где я сейчас? Здесь? Или меня нет?

Катрин. Да! Пока ты еще здесь!

Франсуа. Отлично, и что вас не устраивает?

Барбара. Нет, ну вы слыхали?

Бетти. Меня это в нем всегда восхищало.

Катрин. Фрасуа, заметь, до сих пор я оставалась совершенно спокойной, но не воображай себе, что ты отвертишься, просто сказав: «Что все это доказывает?»

Поль. Да, что все это доказывает?

Франсуа. Вот именно, повторяю: «Что все это доказывает! — И еще, скажу больше: да, я собрал чемодан, это так, — более того: это мой билет на самолет!

Барбара. Совсем обнаглел!

Бетти. Да, я под впечатлением.

Катрин(берет билет). Брисбан, да, совершенно верно. Это тоже не доказательство?

Франсуа. Секундочку, если позволите. Если вы мне дадите объяснить, конечно, все, несомненно, станет абсолютно ясно.

Катрин. Отлично! Давай, Франсуа, слушаем тебя.

Барбара. Чувствую, сейчас будет что-то грандиозное.

Бетти. Да, даже мне стало интересно.

Пол. Да и мне в конце концов.

Катрин. Резюмируем. Ты подтвердил, что это твой билет на самолет и что ты сложил чемодан. И что все это значит?

Франсуа. Все так в общем и целом, но есть ряд деталей, которые вы игнорируете.

Катрин. Ага! И чего мы еще не знаем?

Франсуа. Все очень просто. Я собирался уезжать, но передумал.

Все в замешательстве переглядываются.

Катрин (присвистнув с наслаждением). Неплохо.

Франсуа. Да, именно так, клянусь, я собирался уехать, вот только между намерением и осуществлением намерения разница такая же большая, как между невинностью и виновностью.

Барбара. Что он несет?

Катрин. Он заявляет, что мы ошибаемся.

Барбара. Да?

Франсуа. На данный момент, замечу, я, как обычно по вечерам, нахожусь у себя дома, по месту прописки.

Катрин. Я в восторге.

Бетти. Да, у него определенный прогресс.

Франсуа. Вы, конечно, можете со мной спорить, но лично я считаю, что самое омерзительное, с чем мы сталкиваемся в сегодняшней жизни — это когда выносят приговоры по обвинению за намерение.

Катрин. Приговоры по обвинению за намерение.

Франсуа. Если использовать корректную терминологию. Короче, я разочарован. Никогда не мог представить, что вы способны опуститься до подобных обвинений. Это доказывает, что ты можешь жить с людьми, причем долгие годы, и при этом совершенно их не знать. Ах! Какое разочарование! Я совершенно разочарован!

Катрин. Но вообще-то, Франсуа! Ты же намеревался вот прямо сейчас…

Франсуа (перебивает). Вот видишь — намеревался! Что значит намеревался? Ничего.

Бетти. Браво. Просто блеск.

Франсуа. И в продолжение логики скажу, что если у тебя есть билет на самолет, это не значит, что ты уедешь, точно так же как если ты понимаешь, что поступаешь плохо, ты можешь в последнюю минуту отказаться от этого.

Катрин. Единственное что скажу — это был художественный шедевр. Вот увидите, сейчас окажется, что мы еще и виноваты.

Бетти. Браво. Просто блеск.

Барбара. Сказать, что я ничего не поняла — ничего не сказать.

Катрин. И это осознание того, что ты поступаешь плохо — в котором часу это случилось?

Франсуа. За столом! Мы все сидели, Поль напевал, и вдруг я понял все то зло, которое я причиняю людям, которые ни в чем передо мной не виноваты. И вдруг я ощутил глубокое раскаяние, пришло ясное понимание, оно словно всплыло из глубины на поверхность моего сознания. И, вставая из-за стола, я уже не был тем человеком, который часом раньше за него садился.

Поль. Браво! Я бы никогда не смог так выкрутиться.

Катрин. Это правда! Чувствуешь чуть ли не гордость, что тебе наставили рога. Правда, девочки?

Барбара. Это было очаровательное заговаривание зубов, в котором я, надо сказать, ничего не поняла, но что дальше?

Поль. Да, а дальше-то что?

Франсуа. Что дальше — насчет чего?

Барбара (рычит). Насчет меня!

Франсуа. Спокойно, нужно подумать и…

Барбара. Не надейся, что все останется по-прежнему, сейчас, когда я познакомилась с твоей женой.

Франсуа. Послушай, Барбара, а ты не хотела бы поговорить об этом завтра? Сейчас все устали и…

Барбара. Нет, сию минуту, поскольку… Предупреждаю вас, что не может быть и речи о том, что я по объявлению в интернете запишусь на всю оставшуюся жизнь в Средиземноморский клуб. (Катрин.) Поймите, Катрин, я должна знать. Итак, Франсуа, ты собираешься на мне жениться?

Франсуа. Жениться! Что бы это значило?

Барбара. Хоть один раз за всю твою жизнь, ответь просто: да или нет.

Франсуа (зрителям). Вы встречали кого-нибудь, кто хоть один раз за всю свою жизнь попадал в такую передрягу?

Барбара. Предупреждаю, Франсуа, если десять лет ты водил меня за нос, то теперь это тебе дорого обойдется, мне уже нечего терять. Итак! Да? Или нет?

Франсуа. Слушай, Барбара, здесь моя жена.

Барбара  уходит в комнту, выходит с сумкой и плащом.

Уходишь?

Барбара достает из сумочки дамский револьвер. Все испуганы.

Бетти. Какой ужас!

Франсуа. Барбара, что за глупости!

Барбара. А как ты все это себе представлял, Франсуа? Что можно играть судьбами людей безнаказанно? Это была твоя глубочайшая ошибка. Итак? Да или нет?

Поль (приближаясь к ней). Мадемуазель!

Барбара. Не подходите, или я накормлю вас свинцом.

Эвлин. Надо было уйти, я как чувствовала.

Франсуа. Кончай, Барбара! Ты это что, серьезно?

Катрин. А она все правильно делает. (Бросается к чемодану Франсуа и открывает его. Достает спортивный пистолет, возвращается на свое место и тоже целится в Франсуа.)

Бетти. И что, Катрин, что это вы делаете?

Катрин. Я вам скажу, уж теперь он не отвертится.

Барбара. Итак, ты женишься на мне или нет?

Катрин. Если ты скажешь да, я тебя пристрелю.

Барбара. А если нет, — я.

Пол. Дамы! Однако!..

Катрин. А вы не суйтесь.

Франсуа. Катрин! умоляю, поставь на предохранитель, ты можешь случайно нажать на курок.

Барбара. Восемь… Семь… я не блефую… шесть…

Франсуа. Секунду! Спокойно! Главное — спокойствие: это правда, я все понял, я ошибался, я плохо вел себя, но… (Падает на колени.)

Барбара. Четыре.

Франсуа. Но у меня были смягчающие обстоятельства.

Барбара. Два.

Катрин. Прощай, Франсуа.

Звучит тройной звонок в дверь. Все вздрагивают. Катрин прячет свой пистолет под диванную подушку позади себя и забирает пистолет у Барбары. Снова звучит тройной звонок.

Франсуа. Ну вот! Мы побеспокоили соседку сверху. Сумсшедшая старуха.

Входит очаровательная девушка. Она одета в дорогу. В руках большая сумка. Она входит с опаской и любопытством. Увидев Барбару в ночнушке и всклокоченного Франсуа, не может сдержать возглас удивления.

Франсуа (он не видит новую гостью). А вот и она, вы своего добились! Сейчас она покажет вам, как шуметь после десяти вечера!

Катрин. С днем рождения, Франсуа.

Франсуа (оглянувшись и увидев Мари-Пьер). О! Нет!

Мари-Пьер. Франсуа! Что все это значит?

Франсуа. Но кто тебя!.. Кто тебя! Тебя…

Мари-Пьер. Что ты здесь делаешь? Франсуа! Ты можешь ответить? И потом, кто эти люди? Франсуа, я с тобой говорю.

Франсуа. Да это… тут… тут… ту-ту… все очень просто.

Мари-Пьер. Итак! Я тебя слушаю!

Франсуа. Это моя девушка… это моя девушка…

Катрин. У него день рождения.

Мари-Пьер (указывая на Барбару). О да! И ты отмечаешь день рождения с полуголыми девицами! Ну что ж, Франсуа, познакомь меня!

Франсуа. Ка… как!

Мари-Пьер. Ну да… Познакомь меня, Франсуа: начни вот с нее.

Подходит к Бетти.

Франсуа. Это Бебе… это бебе…

Мари-Пьер. А! это Бебе! Ее зовут Бебе.

Катрин. Нет, Мадемуазель. Мадам зовут Бетти.

Мари-Пьер (подходит к Полю и Эвлин). А парочка пингвинов, как их зовут?

Эвлин (уязвленно). Пингвин… Ну нет, Поль, я устала от этого бардака!

Поль. Созвонимся.

Эвлин и Поль уходят.

Мари-Пьер (указывая на Барбару). Ну а эта, ее как зовут?

Франсуа. Ба… ба… Бар…

Катрин. Барбара Перес…

Мари-Перес. И это ее повседневная одежда… Барбара Перес? Вообще-то такое впечатление, что так одеваются в весьма специфических местах. Или нет? Что здесть происходит?

Катрин. Не то, что вы вообразили.

Мари Пьер. Но мадам, я ничего не вообразила, я просто спросила, я ищу своего своего жениха и обнаруживаю в доме с девицами, одетыми подобным образом. Вот я и спросила, что здесь происходит.

Катрин. Что происходит? Он у себя дома.

Мари-Пьер. Все лучше и лучше… А! Но я звонила его жене.

Мари-Пьер бросается к телефону.

Катрин. Мадемуазель, мне кажетсяя пора прояснить недоразумение. Это я виновата в этом скандале. И хочу уверить вас, что все присутвующие — люди достойные, но, как это случается, глядя на них, можно сделать неправильные выводы.

Мари-Пьер (указывая на Барбару). Неправильные выводы. Этого мне достаточно для выводов! Довольно! Франсуа! Франсуа!

Мари-Пьер заливается слезами, падая на диван. Катрин бросается к ней.

Катрин (Франсуа). Браво! Ты только посмотри, в какое положение ты их всех поставил.

Франсуа. Но… я… не…

Катрин. Мадемуазель… слушайте… я вам сейчас все объясню.

Мари-Пьер. Но все и так ясно.

Катрин. Нет… Я Катрин Дюмулен.

Мари-Пьер. Катрин Дюмулен? Жена Франсуа?

Катрин. Это наш дом, Франсуа и мой.

Мари-Пьер. А она!

Катрин. Она приехала к нам в этом наряде без предупреждения, после того как наглоталась таблеток, чтобы покончить с собой.

Мари-Пьер. Покончить с собой? Из-за чего?

Катрин. Потому что это та самая девушка, которую Франсуа собирался бросить ради вас.

Мари-Пьер. Но я думала, что женщина, которую он собирается бросить — это вы?

Катрин. Нет. Я никто иная как мадам Дюмулен, а вот Барбара — уже десять лет любовница Франсуа.

Мари Пьер. Ты от меня все это скрыл.

Катрин (указывая на Бетти). А вот его первая жена!

Мари-Пьер. Его первая жена!

Бетти. Добро пожаловать в клуб.

Мари-Пьер. Франсуа! Франсуа! Ну, скажи что-нибудь.

Катрин. А что вы хотите услышать? Могу сказать, в одном день рождения получился: ему припомнятся все его шестьдесят лет.

Барбара. Пятьдесят пять.

Мари-Пьер. Пятьдесят.

Все: О! Вот подлец!

Франсуа встает и собирается открыть рот, но оттуда ничего не исходит. Внезапно от хватается рукой за грудь и, задыхаясь, падает. После секундного ступора все бросаются к нему.

Бетти. Франсуа!

Барбара. Франсуа!

Бетти. Это инфаркт.

Барбара. Господи! Он умирает!

Катрин. Положим его.

Франсуа укладывают на диван.

Мари-Пьер. Надо подложить подушку.

Барбара. Пойду поищу.

Бетти. Надо вызвать скорую.

Катрин. Сейчас. (Направляется к телефону.)

Барбара. Нужно расстегнуть рубашку. Давайте, Денуэт, подложите подушку ему под ноги.

Мари-Пьер. Да, но нужно его накрыть, чтобы он не застудился.

Барбара. Принесу покрывало.

Катрин. Алло, скорая? Возможно, инфаркт, Каштановая, 85. (Кладет трубку и ставит аппарат на пол рядом с диваном.) Скорая будет скоро.

Бетти. Что они сказали?

Катрин. Рекомендовали полный покой.

Мари-Пьер (упавшим голсом). Посмотрите на него, он молчит.

Барбара (упавшим голсом). Фрасуа! Умоляю, скажи что-нибудь.

Бетти (упавшим голсом). Франсуа! Это Бетти, вспомни, ты меня слышишь?

Барбара. Франсуа, если ты нас слышишь, подай знак рукой.

Франсуа шевелит рукой.

Мари-Пьер. Он слышит нас.

Барбара. И что это может означать?

Мари-Пьер. Это точно, инфаркт, тут я согласна с мадам.

Бетти. После всего, что вы ему за вечер усроили, сердце не выдержит ни у одного мужчины его возраста.

Барбара. Еще скажите, что это мы во всем виноваты!

Бетти. Вовсе нет! Но он оказался в роли лисы, затравленной псами.

Катрин. Ну-ну, Бетти, думаю, вы утрируете.

Бетти. О! Но согласитесь, вы немного перебрали.

Бетти. Но мы, мы же женщины. Мы — сила. А что до них, посмотрите на него, разлетелся на осколки, как стакан. Франсуа, двадцать лет злоупотребления моим доверием истекли, а вам скажу: я почти оправдываю то, как он с вами обошелся.

Катрин. Ну спасибо.

Барбара. А я согласна. Лучше выслушать такое, чем затыкать уши.

Мари-Пьер. Я тоже согласна с мадам.

Барбара. О да, это так!

Мари-Пьер. Это очень удачно, а то ведь то, что я сюда пришла, могло оказаться шуткой, которая могла убить нас обоих.

Катрин. Вы только послушайте ее, только пришла — и уже наводит критику.

Бетти. Добавлю, что если Франсуа помрет, ответственность за это ляжет на всех нас в равной степени.

Барбара (сквозь слезы). Вы правы, это я во всем виновата.

Мари-Пьер. И я, я не должна была приходить.

Франсуа. Дорогая!

Четыре женщины одновременно: Да!

Фрасуа. Пить.

Четыре женщины. Он просит пить.

Барбара. Что у нас есть?

Бетти. Виски, кажется, это помогает от сердца.

Катрин. Думаю, лучше дать воды.

Мари-Пьер. Кола — это энергетик.

Барбара. Кофе.

Барбара и Мари-Пьер, отталкивая друг дружку, скрываются на кухне. Бетти наливает виски.

Катрин. Бетти! Ну спасибо! Я нахожу, что перед этими двумя вы могли бы на меня ответственность не возлагать. Если мы не будем держаться вместе…

Бетти. Уж не обессудьте, но когда я вижу, в каком он состоянии, я схожу с ума.

Катрин. Успокойтесь, Бетти.

Бетти (сдерживая слезы). Не получается.

Из кухни возвращаются Мари-Пьер и Барбара, каждая со стаканом.

Барбара (сухо). Я знаю, что я делаю.

Мари-Пьер. Я, представьте, тоже, кола, я вам говорю.

Бетти. Виски! Это лучше всего, я знаю его дольше, чем кто-либо из вас.

Мари-Пьер. И что это доказывает?

Барбара. Десять лет — тоже немало!

Катрин какое-то время смотрит на спорящих, затем встревает.

Катрин. Ах! Нет! Это совершенно невыносимо. Доктор рекомендовал максимальный покой. Мне почему-то показалось, что вы все хотите, чтобы Франсуа поскорей встал на ноги!

Три женщины. Да, Катрин.

Катрин. Тогда, будьте любезны, разъезжайтесь-ка по домам.

Барбара. Покинуть его!

Мари-Пьер. Но…

Бетти. А Катрин права, это лучшее, что можно сделать. Сейчас приедет скорая.

Барбара. Но я волнуюсь.

Мари-Пьер. И я.

Катрин. Как только скорая уедет, я вам позвоню и сообщу новости.

Барбара. Обещаешь?

Мари-Пьер. Вы не забудете?

Катрин. Клянусь! А сейчас — не мешкая! (А то вы никогда не уйдете!)

Три женщины, прежде чем уйти бросаются поцеловать Франсуа. Выталкиваемые Катрин, они на цыпочках уходят. Выпроводив их, Катрин, вернувшись, испускает вздох облегчения. Она приближается к дивану. Глаза у Франсуа закрыты.

Ну а теперь поговорим про нас! Франсуа. Бесполезно говорить тебе, Франсуа, что я не вызывала никакой скорой, поскольку меня-то тебе не обмануть. Смотри, все ушли. Все утряслось. И сейчас ты мне скажешь правду. Франсуа! …Спишь. Ладно, будем считать, что ты спишь, Франсуа, надеюсь это тебе не помешает услышать, что я сейчас скажу. Хочу заметить по секрету, когда в следующий раз будешь изображать сердечный приступ, не прикладывай руку к правой стороне груди, сердце находится слева. (Уходит.)

Франсуа (поднимает голову, садится и, немного придя в себя, посмотрив по сторонам и убедившись в том, что он один, хватает телефон и набирает номер.) Алло! Жослин! Это Франсуа Дюмулен… как… да, знаю, я должен был позвонить вам на прошлой неделе, но я ездил, чтобы подготовить… нет, он анулирован… но как только вы сможете… в субботу? Скажем, в девятнадцать… у вас!.. Как?.. Да, и я… и я!.. и я!.. (Медленно кладет трубку, встает, улыбается и уходит.)

финал